Две столицы

— Петр Великий не сомневался, когда повелел арестовать сына — усмехнулась Екатерина — А вы, что скажите, Василий Иванович?

— Рано — коротко ответил Суворов — Я повелел усилить досмотр за молодым двором дабы найти все нити… заговора

В кабинете повисло тяжелое молчание.

— И есть уже первые результаты — продолжил глава Тайной экспедиции — Лопухина сообщает, что Великая княжна состоит в тесной переписки с обоими Паниными.

— Вот через кого они решились сносится с Пугачем — протянула Екатерина, похрустывая пальцами — Арестовать обоих. Сей же час! Нет, нет! Не хочу слышать никаких отговорок Василий Иванович! Голову змее надо сразу рубить. Иначе ужалит.

* * *

До голландца у меня руки дошли только к вечеру. Там же, на помосте, меня атаковала очередная волна крестьянских ходоков. В основном из числа тех, что скопились во время ледохода на левом берегу Волги, но и с юга тоже подтянулись очередные добровольцы.

Беда была в том, что люди шли из расчета «в один конец». Почти ни у кого не было запасов продуктов больше, чем нужно было, чтобы дойти до Нижнего Новгорода, и на меня, как истинного народного царя, ложилась обязанность прокормления и обустройства этой массы народа. А скопилось уже почти шесть тысяч людей обоего пола.

Если исходить из нормы в полтора фунта хлеба на человека в день, то ежедневно мне надо было выдавать этой толпе двести пудов хлеба и еще столько же пудов круп на каши. И это только тонкий ручеек — полновесная река беженцев начнется после окончания распутицы. Чем больше будет Орлов разорять крестьянских хозяйств на своем пути — тем больше в городе будет народа.

И что с ними делать? Заверстать молодых и здоровых в полки? Старая проблема — вообще нет свободных ружей и воинской амуниции. И старших офицеров тоже нет. В достатке только сержанты их бывших солдат гарнизона. Вот на них вся тяжесть обучения новичков и ложится. А остальных? Поставить на городовые работы? Не хватает нормального шанцевого инструмента.

Проще сказать, чего хватало — нижегородские тузы поделились с едой, часть городских складов и амбаров перешла под мой контроль. И вообще купчины содействовали чем могли. Вот понадобилась мне парусина на палатки для беженцев, охотно подсказали у кого забрать можно. Владельцем крупного груза ткани оказалась церковь. И я даже извиняться не стал — на богоугодное же дело пойдет.

Но накормить и разместить людей мало, надо было ещё и занять их чем-то, иначе будут бардак и беспорядки. Самых молодых мужиков я все-таки взял в новый, четвертый по счету полк. Пока безоружный. Учится шагистике и ружейным приемам можно и в лаптях с деревянным мушкетом на плече.

Большую же часть мужичков снова скинул на безотказного Павлония. Он и организовывал полную занятость для добровольцев. Слава Богу, у меня был целый Кремль работы. Да и мое распоряжение о строительстве Георгиевского съезда стало быстро выполняться. А проблему инструмента крестьяне решили сами — сделали себе деревянные лопаты и прочий инвентарь. Бабы стирали и обшивали мужиков, пекли хлеб и занимались мелкой работой, а подростков, которых набралось полсотни, я поручил Ваське Каину.

Молодой урядник матерел на глазах: он уже не был сопливым оренбургским пацаном. Нахватавшись манер от меня и от моего окружения, он вел себя, как настоящий командир, и в своем подразделении связистов дисциплину поддерживал на уровне. Организацией тоже голубиной службы занимались не из под палки, с энтузиазмом. Флажный семафор, чтение и письмо теперь учили все, без скидок на природное тугодумие. Просто те, кто поумнее, занимались часов пять и потом играли в футбол, а тугодумы повторяли урок вплоть до заката. С таким подходом к обучению, кадрами сигнальщиков моя армия будет снабжена в полном объеме.

После ужина я остался один и наконец пригласил на аудиенцию голландца. Пауль Схоненбурк был внешне ничем не примечателен: увидишь такого и через минуту вспомнить не сможешь, как он выглядел. Настоящий «купец в штатском» — слегка полноватый, но не толстый. С усами, но не «Буденный».

Выслушав его презентацию, я понял, что компания прекрасно себя чувствует, скупая за гроши по всей России примитивное сырье — лен, пеньку, пух, шерсть, кожи, сосновую живицу и так далее. Этот товар они частично гнали в Европу, а частично перерабатывали на мануфактурах под Москвой и продавали в России. Но желали эти рыцари наживы бОльшего, отчего готовы были услужить мне ради расширения рынков сбыта своей компании.

— Я рад вашей готовности, Пауль, мне действительно нужна помощь вашей компании. И первым делом — готовый завод под Казанью по выделке пороха. Людей и землю я выделю, от вас потребуются мастера и вся оснастка. Срока до конца этого года. Беретесь?

Я очень боялся, что мне заводы на Охте и Шосткинский достанутся серьезно разрушенными — от Екатерины этого вполне можно ожидать — и в самый разгар возможного конфликта с Европой я окажусь без пороха. Так что надо было заранее озаботиться.