Две сестры

— Похоже, у нас гости. — Она указала на высокого седовласого джентльмена, одетого с подчеркнутой небрежностью — в светло-коричневые летние брюки из дорогого твида и кашемировый свитер с треугольным вырезом под горло. Линдсей даже вздрогнула от неожиданности, моментально узнав его по фотографии, хотя они никогда не встречались: это был Ллойд Хейвуд, президент и председатель правления компании «Хейвуд групп», человек, прямо или косвенно виновный в том, что ее жизнь превратилась в ад.

Судя по всему, ему уже давно перевалило за шестьдесят, и он буквально излучал утонченную элегантность и эрудированность, к чему стремились все те, кто отдыхал на курортах Хейвуда. Разумеется, там всему была свойственна осовремененная старомодная элегантность, с плоскими экранами телевизоров и беспроводными сетями доступа в Интернет, мраморными ваннами джакузи, неброской туалетной роскошью аксессуаров «Чех и Спик»[39], махровыми халатами и комнатными шлепанцами в каждом номере. Самые же фешенебельные курорты могли похвастаться полями для гольфа на восемнадцать лунок, как тот, который компания «Хейвуд групп» намеревалась построить там, где сейчас простиралась пока еще принадлежащая Линдсей земля.

Направляясь к нему, Линдсей чувствовала себя так, словно на нее надели что-то наподобие манжеты для измерения кровяного давления, которая все туже и туже сжималась вокруг нее. Она сдерживалась из последних сил, чтобы не закричать: «Постыдитесь!» Но вместо этого она постаралась надеть на лицо маску холодной, ни к чему не обязывающей вежливости. Линдсей считала Хейвуда хорошим физиономистом, способным по выражению лица прочесть мысли своего оппонента, и поэтому не намеревалась давать ему шанс воспользоваться своим преимуществом. В то же время она остро ощущала собственную уязвимость. Разве могла она выстоять в схватке с такой «барракудой»?

До сих ей приходилось иметь дело исключительно с его представителями, Беном Хаммондом и Стейси Джарвис, но тем не менее на всех без исключения их встречах отчетливо ощущалось его незримое присутствие. Каждая фраза, слетавшая с их губ, начиналась словами «Мистер Хейвуд хотел бы, чтобы вы знали…» или «Мистер Хейвуд готов предложить вам…». Или, как в последнее время, «Мистер Хейвуд глубоко сожалеет о тех неудобствах…»

Неудобства? Это когда вы ставите машину в миле от нужного места, потому что на парковочной стоянке нет свободных мест, или когда вам приходится стоять в очереди в кассу, или когда ваш звонок в сотый раз переадресовывается неизвестно куда после того, как вы целую вечность прождали у телефона. Так что слово «неудобства» не отражало и тысячной доли того, через что заставили ее пройти эти люди. И что ей приходилось терпеть до сих пор благодаря их систематическим и безжалостным попыткам любым способом прибрать к рукам ее землю.

Когда она заговорила, во рту у нее стало кисло, словно она хлебнула уксуса.

— Мистер Хейвуд? Меня зовут Линдсей Бишоп. Полагаю, вы пришли сюда, чтобы повидаться со мной? — Она говорила отстраненно, холодным тоном истинного профессионала, у которого каждая минута на счету.

А он в ответ одарил ее столь теплой и добродушной улыбкой, что она на мгновение растерялась.

— Так вот вы какая, Линдсей, — я ведь могу называть вас так? Счастлив наконец встретиться с вами. — Рукопожатие его было твердым и сильным, но не чрезмерно. А его смертельное оружие — пронзительно-синие глаза — светились добродушием. — Я столько слышал о вас, что у меня такое чувство, будто мы с вами давно знакомы. Позволю себе добавить, что вы еще более красивы, чем мне говорили.

Стиснув зубы, она процедила:

— Я могу чем-нибудь вам помочь?

— Вообще-то да, можете. Я надеялся убедить вас выпить со мной чашечку кофе или что-нибудь покрепче, на ваш выбор. Мне хотелось бы кое-что обсудить с вами. — Он говорил с едва уловимым континентальным акцентом человека, родившегося за границей. — Прямо сейчас, например?

— В данный момент я очень занята, мистер Хейвуд. Вам следовало позвонить заранее, чтобы договориться о встрече, — ответила она равнодушным тоном. — Кроме того, не представляю, что мы с вами можем обсуждать. Я уверена, мисс Джарвис и мистер Хаммонд сообщили вам, что моя собственность не продается — ни за какие деньги. Так что если вы проделали такой путь только для того, чтобы сделать мне очередное предложение, боюсь, вы приехали напрасно.

Он рассматривал ее с добродушным любопытством.

— Никакую поездку нельзя назвать напрасной, дорогая моя. Даже если вам не удается добиться желаемого. Могу сказать, что научился большему на своих поражениях, нежели победах.

— Легко говорить, когда победы перевешивают поражения.

Он коротко рассмеялся.

— Хорошо сказано. Но, полагаю, все зависит от того, что вы понимаете под поражением. На мой взгляд, тот, кто все время медлит и ничего не предпринимает, в конце концов проигрывает гораздо больше, чем тот, кто рискует. Итак, что вы потеряете, Линдсей, если позволите пожилому человеку угостить вас чашечкой кофе?