Две повести

– Как это – упал? – недоверчиво воззрилась на меня жена.

– Да никуда я не упал! – небрежно отмахнулся я, дурашливо щекоча и бодая носом дочку в ухо и шею, чтобы не дать ей развить опасный эпизод. – Так, поскользнулся на луже. Мы есть скоро будем? Умираю – есть хочу! Правда, Светка? Ну, говори, ты ведь хочешь есть?

– Хочу, хочу! – хихикала дочка, уклоняясь от щекотки.

– Вы только и хотите, что есть. Больше от вас никакого толку нет, – поджала губы жена и, подхватив принесенный пакет с провизией, отправилась на кухню.

– Неправда, есть толк! Правда, Светка? Это от других толку нет, а от нас толк есть, и мы хотим есть! Правда, Светка? Ну, говори – правда?

– Правда, правда! – звенел колокольчик детского смеха.

Мы с дочерью смеялись и дурачились, и нам было хорошо. Да разве бывают в жизни минуты лучше?!

– А чего Андрюха прячется? – спросил я всезнающую Светку.

– Он сегодня в школе с каким-то мальчишкой из своего класса подрался! Мама его отругала и сказала делать уроки и не высовываться!

– Правильно сказала. Ну, беги, готовься к ужину! – спустил я дочь с рук, прикидывая, как мне вызволить с кухни пакет с бумажкой. Пройдя на кухню, я уселся на табурет и стал наблюдать за хлопотами жены.

– Что в школе сказали? – поинтересовался я.

– Про Светку – хорошо, про этого оболтуса – плохо. Он еще и подрался сегодня. Как специально. Поговори с ним после ужина. Будь с ним построже.

– Кто кому надавал-то? – спросил я, пристраиваясь поближе к пакету.

– Вот уж не интересовалась! – раздраженно ответила жена, отворачиваясь к плите.

– Ладно, пойду, посмотрю, что он там делает, – сурово сказал я.

Бесшумно схватив пакет, я встал, повернулся спиной к жене, пристроил пакет впереди себя и бочком проскользнул в свою комнату. Там я извлек газетку и вернул ее в ящик на прежнее место, проводив следующими словами: "Ну, зараза, опять тебе повезло! Только не радуйся: все равно сожгу! Сожгу, так и знай! И пепел развею на помойке!" Вместо ответа бумажка развалилась поверх содержимого ящика, отсвечивая наглой желтизной помятого лица. Я плюнул и захлопнул ящик. Придя в комнату к сыну, я нашел его за приготовлением уроков.

– Привет! – сказал я, подходя к нему сзади и кладя руку на плечо.

– Привет, – пробурчал сын, не отрываясь от занятия.

– Как дела в школе?

– Нормально.

– В новостях объявили, что ты сегодня подрался…

Сын молчал.

– Ну, ладно, рассказывай, что случилось.

– Ничего не случилось.

– Но ты же подрался! Или это у нас уже обычное дело?

Сын молчал.

– Ну, понятно. Наверное, получил, как следует, потому и молчишь. Стыдно признаться.

– Ничего я не получил! Это он получил!

– Кто – он?

– Володька!

– Какой Володька?

– Иванов! Ты его не знаешь! Он у нас недавно! – выкриками восстанавливал справедливость Андрюха.

– Ну, чего ты кричишь? Успокойся и расскажи нормально!

– Он сказал, что все знает, а я сказал, что кто знает – тот ошибается, а кто не знает – не ошибается, а если он знает и ошибается, то он врет! А он сказал, откуда я знаю, а я сказал, что это ты сказал и тогда он сказал, что ты – дурак! Тогда я ему и врезал!

– Хм, хм… Какой нахал, этот Володька Иванов. Ну, и чем дело кончилось?

– Он сразу заныл и сказал, что расскажет про все своему отцу.

– А кто у него отец?

– Не знаю! Ребята сказали – какими-то шмотками старыми торгует! Они еще слово такое сказали, только я забыл!

Я насторожился:

– Антиквар, что ли?

– Да! Антиквар!

"Вот тебе на!" – ослаб я и, подумав немного, вынес отцовский вердикт: – Ладно, Андрюха. Оскорблять, конечно, нехорошо, но и драться тоже нехорошо, особенно в школе.

Подумал еще и сказал:

– А насчет "знать – ошибаться" – это у нас уже не актуально. Мы сейчас со временем балуемся, а это совсем другое дело. Так что, твоя задача простая: на провокации не отвечать! Понял?

– Понял! А как это – на провокации не отвечать?

– Объясняю: это значит, если тебе – в лоб, то ты – в глаз! Теперь понял?

– Теперь понял! – обрадовался Андрюха, и мы с ним, довольные друг другом, отправились на зов нашей любимой жены и матери ужинать.

Мне показалось, что я дал сыну дельный совет. В конце концов, если мордуют нас – должны мы отвечать, или нет? И хватит, черт побери, лить слезы по пустякам! Какой безответственный пример для подрастающего поколения! Размокший мужчина, как размокший хлеб – весьма неприятен на вкус!

14

Бессильный думает о силе, бедный – о богатстве, сапожник – о сапогах, пирожник – о пирогах, а я в этот вечер думал о том, чтобы напиться. С этой целью я вытащил из холодильника бутылку водки и со словами "Сейчас пить будем!" водрузил ее на стол кухни, куда вся наша компания собралась на ужин. Компания восприняла этот жест неоднозначно.

– Вот ничего себе! – сказала жена, еще более укрепляясь в мысли, что ее муж от нее что-то тщательно скрывает. – Разве сегодня праздник?

– Папа, не пей, а выпил – закуси! – поддержал меня сын шуткой, которой я же его и научил.

– Папочка, опять у тебя в голове будет болеть! – пожалела меня дочь.

– Не боИсь, народ, все будет хорошо! – бодро пообещал я и спросил у жены. – Будешь со мной?

– Ну, налей, – неожиданно согласилась жена.

Я налил и поднял рюмку.