Две повести

Жена разбудила детей. Квартира наполнилась голосами. Маленькие человечки, досыпая на ходу, задвигались у нас под ногами, подгоняемые материнскими указаниями. Я невольно прислушался к звуковому сопровождению воспитательного процесса и с удивлением подметил, что голоса моих детей вовсе не похожи на невинное, как мне казалось раньше, щебетание, а имели ярко выраженный характер упорного игнорирования. Сын ворчал и огрызался, почти как я сам, а дочь отвечала капризно и раздражительно, почти как ее мать. Складывалось впечатление, что не они у нас путаются под ногами, а мы у них.

– Ну что, – бодро сказал я, когда жена и дети собрались в прихожей. – Кто со мной до школы?

Все трое молча взглянули на меня, а потом жена сказала:

– Вот и хорошо. А я тогда побуду еще дома.

Мы поцеловали ее, каждый по своему, и отправились в путь. Когда мы проходили мимо котельной, дочка вдруг спросила:

– Папа, а дым горячий?

– Горячий, горячий! – опередил меня сын.

– Папа, а луна горячая?

– Холодная, холодная! – снова не дал мне открыть рот сын Андрюха, десяти лет от роду.

– А если дым долетит до луны, ей будет тепло?

– Ну ты, Светка, даешь! Чему вас только в школе учат! Луна-то вон где! Как же дым до нее долетит! – потешался брат над сестрой.

– Долетит! – упрямо сказала дочь.

– Да откуда ты знаешь?

– Знаю!

– А я вот читал, что кто знает – тот ошибается! – рубанул вдруг сын.

– Чегочегочего?! – как громом пораженный, остановился я. – Где ты это читал?! Ну, говори!

– Не помню… – испуганно глядя на мое перекошенное лицо, ответил сын. – В какой-то книжке…

– В какой книжке?! Где ты ее взял?! У меня в столе?! – заорал я, приходя в себя.

– Да нет, пап! Не брал я у тебя ничего в столе! – задрожал голос сына.

– Как – не брал? А откуда ты про это знаешь?

– Да ничего я не знаю! Просто вырвалось само, и все!

Как ни был я взбешен и одновременно испуган, но увидев в его глазах слезы, опомнился.

– Ну, ладно! Извини, Андрюха, извини! – заговорил я, ерзая ладонью по плечу сына. – Я не хотел. Извини. Конечно, есть такая книжка. Я тоже ее читал. А ты молодец. Молодец, что такие книжки читаешь. Я в твои годы еще только про старика Хоттабыча читал, а ты уже, оказывается, вон что знаешь! Молодец! Правда, Светка? Молодец у нас Андрюха? – возбужденно тормошил я детей.

– Молодец, – поджав губы, обронила дочь.

Я обнял сына за плечи, присел перед ним на корточки, и, глядя ему в глаза, сказал:

– Извини, брат, тут такое дело… Понимаешь, потерял я где-то эту книжку и не могу найти, а она мне очень нужна. Вот я и подумал, что, может быть, ты ее нечаянно взял…

– Не брал я ее! – вытирая слезы свободной рукой, отозвался сын.

– Вижу, вижу, что не брал! Извини, брат, извини! Ну, не сердись, не сердись! Не сердишься?

– Нет, – успокаиваясь, произнес сын.

– Ну и молодец! – сказал я, вставая.

Некоторое время я глядел на сына, не зная, что и думать. Случившееся было мало похоже на случайное совпадение, и от этого я испугался сильнее, чем, если бы у моего сына обнаружили, например, птичий грипп. Ну, хорошо, ладно – я: влип, так влип. Но зачем впутывать в это дело малых ребят? Совесть-то у НИХ есть?

– Пап, а когда ты ее найдешь – дашь почитать? – вдруг спросил сын.

– Обязательно дам, – стараясь выглядеть спокойным, ответил я. – Тебе – дам.

– А мне? – потребовала дочь.

– А тебе нельзя! Ты еще маленькая! – решил за меня сын, передавая сестре обиду, как эстафету.

– Ну и ладно! – мстительно сказала сестра, прищурив глаза. – А я все равно про тебя все знаю!

– Ошибаешься! Ничего ты не знаешь! Правда, папа?

– Не совсем, – ответил я, с трудом поддерживая игру. – Если тот, кто знает – ошибается, то тот, кто не знает – не ошибается. Значит, если наша Светка ничего про тебя не знает, то она и не ошибается.

– Значит, если она знает и ошибается, то она знает про меня неправду?

– Вот именно.

– Ну что? Слышала? – возликовал в сторону сестры Андрюха. – Врешь ты все! Ничего ты не знаешь!

– Нет, знаю, знаю! – заревела в ответ Светка, мешая рев со словами.

Теперь мне пришлось утешать дочь. Я достал платок, снова присел на корточки и принялся вытирать ей слезы, нашептывая ласковые слова и прижимая к себе мокрую мордашку. Дочка отталкивала меня, продолжая твердить одно слово:

– Знаю, знаю, знаю!..

– Ну, хорошо, ну, ладно, ну, скажи – что ты знаешь, – наконец сдался я.

– Луна вовсе не холодная, а синяя и красная! – проревела сквозь слезы Светка.

В голове моей что-то покачнулось, я отшатнулся и сел на землю.

7

Я сидел на утренней апрельской земле, отделившись от нее тонким слоем весенней куртки, и потел под розовыми лучами восходящего солнца на виду у моих потрясенных детей. Силы оставили меня.

Наверное, в первый момент это было смешно – сидящий на земле папа. Может, дети решили, что папа сел нарочно, чтобы их рассмешить. У дочери сквозь рыдания прорвался смех, а сын рассмеялся, не скрывая удовольствия. Однако когда отведенное для шутки время истекло, а папа продолжал сидеть, они почувствовали неладное и примолкли, приоткрыв рты и глядя на меня испуганными глазами.