Две полоски для (бывшего) босса

– Просто поверь. Тебе не понравится то, что ты там увидишь…

Почему Игорь выглядит таким виноватым? Утренняя тревога стремительно нарастает. Но я пойду! И разберусь, в чем там дело!

Стоп!

А вдруг Фоновой просто готовит мне сюрприз? И Раенского подговорил. Хихикаю и бегу в подвал, в студийные помещения. Точно! Артур просто не хочет, чтобы я видела… что видела? Может, он там подарок прячет?

Улыбаюсь во все тридцать два. А вдруг замуж позовёт? Фантазирую, как Артур встанет на одно колено и скажет, что любит меня. И хочет, чтобы мы стали семьей. Боже! Щёки вспыхивают. Но…

– Ах! Ох! Артуууур! Глубже! – женский голос раздается из-за полуоткрытой двери студии, где обычно работает Фоновой, – трахай меня! Жестче!

Я останавливаюсь. Замираю. Улыбка словно приклеивается к лицу. Что там происходит?

– Да… сууука… девочка, какая ты классная… – рычит Артур.

Кажется, что весь мир вокруг медленно рассыпается на осколки. Словно мозаика, по крошечным частичкам. Я стою и слушаю, как мой любимый мужчина трахает другую. Ксюшу – нашу молодую звездочку. Второсортную певичку с надутыми губами и длинными, как спички, ногами.

Роняю коробку с пирогом. Чувствую резкую и острую боль. Но она быстро сменяется пустотой. Словно кто-то впрыснул в душу анестетик. Пока сердце не остановилось.

– Кого там черти принесли? – рычит Артур.

Я медленно захожу. Всё еще не верю! Мне показалось!

– Упс… – Ксюша стекает с колен моего мужчины, поправляет короткую юбку, – кажется, нас застукали.

Нет, не показалось.

Фоновой не спускает с меня глаз. Этот взгляд прожигает насквозь. Артур вальяжно стягивает презерватив, затем надевает джинсы. Застегивает ремень. Я чувствую, как его и без того ледяная аура покрывается острыми шипами. Они ранят. Впиваются в меня. Рвут на части.

Как дура, молчу и жду объяснений.

– Иди, малыш, – он шлепает девчонку по заднице, и она направляется к выходу.

Напоследок бросает на меня сочувствующий взгляд.

– Что ты здесь забыла, Кира? – холодно спрашивает Фоновой, закуривая, – документы какие подписать?

Что? Какие документы? Но я лишь булькаю, не в силах вымолвить ни слова.

– Нет.

– Тогда в чём дело? – он делает затяжку.

– Ты серьезно не знаешь, в чём?! – выпаливаю, наконец обретя дар речи.

Обида захлестывает гигантской волной. Она смывает весь здравый смысл. Боль заполняет меня целиком. Мешает дышать, сдавливает горло. Сердце словно сжимают стальными тисками.

– Понятия не имею, – ровно говорит Артур.

– Артуууур! – тянет Ксюша из-за двери, – тут кто-то хавчик уронил.

Это мой пирог. Я так старалась, когда готовила! Вложила всю душу. Как же больно! Слезы рвутся наружу. Но я не заплачу. Не при нём. Жестокий.

– Выкинь, пока крысы не завелись, – бросает Фоновой.

– Это моё, – шепчу.

– А почему на полу?

Я не верю! Он такой равнодушный, словно то, что произошло, совершенно нормально. Словно трахать другую девушку на моих глазах – это, мать её, норма!

– Эй, серость! Возьми свой торт или что там. Пока не растащили по офису! – ржёт Ксюша.

– Ксень. Не говори с ней так, – Артур как ни в чем ни бывало, залезает в свой минибар и достает бутылку виски, – в конце концов, она помощница Раенского.

Словно привидение, я иду к двери и поднимаю коробку. Ну вот, весь пирог испортился. Теперь только выкинуть. Улыбаюсь. Истерически, искусственно, словно кукла. Ну а кто я?

– За что? – задаю последний вопрос.

Он, словно лев, подходит ко мне. Но теперь я отшатываюсь. Фоновой цепляет мой подбородок и жестко поднимает лицо. Заставляет смотреть на него.

– За твоё «люблю». Свободна, Кира.

Чувствую себя брошенным щенком. Хочу гордо вскинуть подбородок и уйти, хлопнув дверью. Но не могу. Мне безумно больно. А близость и такой приятный запах любимого мужчины превращает меня в тряпку.

– Объясни, пожалуйста, – еле держусь, чтобы не разреветься.

– Что именно? – он издевательски выгибает темную густую бровь, – мы с тобой договаривались, Кира. Что никакой любви и тем более отношенек мн не надо. Я уже взрослый мужик. И ты вроде была согласна.

– Была… – лепечу.

– Да. А что я услышал в субботу? Что ты меня любишь? Мне это не нужно. И я четко дал тебе это понять. Я уже нажрался этой хуйни в браке полной ложкой.

– Но…

– Что? У нас было бы всё по-другому? – он жестоко улыбается.

Да! Было бы! Но я молчу, лишь кусаю губы. Жалкая.

– Вот именно. Ты бы засела дома и начала меня пилить. А потом детей требовать. Ты же у нас девочка-ромашка из провинции.

Каждое слово бьет хлеще пощечины. Но я терплю. Хотя хочу броситься на этого огромного мужчину и колотить руками по его груди, пока там не забьется сердце. Не верю!

– Хочешь верного мужа, детей полный дом. Так? Я не создан для семьи. Мы трахались, Кира. И прекрасно трахались, пока ты всё не испортила.

– Я? – восклицаю, – это я виновата?!

– А кто? – он щурится.

– Ты!

– Я что-то тебе обещал? Верность? Любовь до гроба? Детей?

Продолжает хлестать меня по щекам жестокими словами.

– Нет.