Две по цене одной

— Беру пример с тебя.

Ева осеклась, задышала часто-часто, готовая, кажется, к новому взрыву.

— Проводишь? — попросил примирительно. — Пару слов без Нади сказать хочу.

Она выскочила следом за ним на лестничную клетку, а Арам вместо разговоров привлек ее к себе.

— Ты что собираешься делать? — уперла она ладони ему в грудь.

— Целовать хочу, — честно признался.

В самом-то деле, не думала же она, что он вот так просто возьмет и уйдет? Целых полчаса к ней ехал!

Ева запыхтела, как паровоз, еще активнее уперлась ему в грудь:

— Ты что, вдруг соседи выйдут…

То есть как высказать ему все, что накипело,  это, соседи, слушайте, пожалуйста. А как подарить ему чуток ласки, так соседи резко начали смущать.

— Никого нет, мы одни. Без поцелуя не уйду! — заявил без обиняков и нарвался на упрямый взгляд. — Ева, пожалуйста… Один раз, и все.

Почувствовал, как сопротивление ослабло, а потом заметил, что ее глаза на миг будто сделались пьяными.

«Позволит», — тут же понял.

Обнял плотнее, потянулся губами к губам, завладел ее нежным ртом и замер, наслаждаясь острым удовольствием.

О да, всего один поцелуй… длиной в час.

Глава 44. Любящий сын, любимая невестка

Баграт все никак не мог отойти после случившегося. Всю дорогу пыхтел, как вулкан перед взрывом, а едва оказались дома, накинулся на жену:

— Все-таки какая эта Ева пакость. Еще будет мне диктовать, что делать с моей внучкой… подарков ей моих не надо, видите ли!

Карина лишь качала головой, проходя в гостиную.

— Ну что ты молчишь, женщина? Хоть слово поддержки мужу скажи! Нет, ну что, я не прав, что ли? У нас и условия лучше, и обеспечим мы девочку хорошо. Я ведь не собирался ее насовсем забирать, просто заикнулся о том, чтобы погостила. Что я плохого ей сказал?

Жена же будто бы ничего не слышала, все качала головой и поджимала губы.

Баграт видел, что Карина расстроена, и от этого чувствовал себя еще гаже. Ведь ничего ему не скажет, будет ходить, в себе переваривать — в этом она мастерица.

Сколько радости еще недавно было в ее глазах, с каким воодушевлением к внучке собиралась... Он еще и ради нее старался, а оказалось — виноват по всем статьям. Где в жизни справедливость?

— Присядь, выдохни. — Она наконец соизволила наградить его добрым словом. — Я тебе для успокоения принесу ромашкового чаю.

И ушла на кухню, оставив его дальше кипеть возмущением.

— Чай ромашковый, ишь ты! Кому он нужен, твой чай…

Было у него средство лучше какой-то там ромашки. Подошел к шкафу, достал графин с настоящим армянским коньяком — лучшим нектаром жизни, который придумала великая нация. Его нация. А французы пусть думают по этому поводу что хотят. Пригубил, почувствовал мягкий вкус. Оглядел свою роскошную гостиную. Тут тебе и пушистые ковры, и телевизор в полстены, и кожаная мебель, да и сама комната раза в три больше той, куда их с Кариной пригласила эта выскочка, Ева. У них условия гораздо лучше, с этим даже глупо спорить. Назели здесь было бы хорошо.

Неожиданно почувствовал в кармане пиджака вибрацию телефона.

— Да, Арам-джан! Как же я рад тебя слышать, сынок…

Уже собрался пожаловаться ему на сегодняшнее происшествие, как сын его опередил, спросил ледяным тоном:

— Отец, объясни, зачем тебе понадобилось ездить к Еве?

«Уже нажаловалась…» — зарычал Баграт про себя.

— Как это зачем? — чуть не задохнулся он от возмущения. — Внучку повидать. Ты же привезти ее не сподобился, все тянешь кота за хост… тянешь и тянешь!

— Я же просил тебя подождать и не форсировать события? Неужели так сложно было меня послушать? — продолжал Арам все тем же ледяным голосом.

— Сколько я должен был ждать? Месяц? Год?

— Ты и недели не выждал! — тут же взорвался сын. — Отец, если я еще раз услышу, что ты ездишь к Еве без моего ведома, я тебе обещаю, внучку долго не привезу! Ты о чем думал, когда унижал Еву или намекал на то, что заберешь Надю? Какой реакции ждал?!

— Окстись, сын! Ты на кого голос повышаешь? Еще вели мне перед ней извиняться! Лучше бы сикарашку свою приструнил…

— Кого?

— Еву!

— А за что мне ее приструнить? За то, что она защищала своего ребенка? В общем, так, чтобы я больше от Евы ни одной жалобы на тебя не слышал. Иначе… ты меня знаешь.

— Арам, приезжай немедленно, и поговорим, — отчеканил Баграт.

— Пока там Наринэ, я к вам не приеду.

И паршивец повесил трубку.

— Карина, мне с сердцем плохо! — тут же заорал Баргат.

Громко заорал, так, чтобы жена точно услышала и прониклась.

Карина прилетела из кухни с выпученными глазами, уставилась на него и осуждающе глянула на порцию коньяка, которую тот все держал в руке.

— Опять эта пакость.

Она бросилась забирать, но Баграт оказался быстрее, осушил бокал и поставил, а потом с шумом опустился на диван, упер голову в спинку.

— Ой, как мне плохо! Что мне только что Арам по телефону наговорил, что наговорил, вспомнить страшно. Озверел совсем! Осатанел… Меня, своего отца, он будет отчитывать!

— А я говорила, что ему не понравится, — горько вздохнула Карина.

Опустилась рядом с мужем на диван, взяла его за руку.

— Надо было с Евой помягче, Баграт.