Две осады Мальты

Решение Карла V в обстановке того времени не было ни самым удачным, ни исключительно мудрым, скорее сугубо прагматичным с военной и политической точки зрения. Так бывшие госпитальеры, они же иоанниты, превратились в мальтийских рыцарей, отнюдь не утратив особенностей своего характера, включая повышенную стойкость и такую же агрессивность, делавших их отменными вояками, даже если их поведение в целом ряде случаев не отвечает нормам воинской и гражданской морали нашего времени.

Новые владения ордена не располагали ни к торговле, ни тем более к земледелию, к чему орденская знать отнюдь не стремилась. Вскоре орден во славу Божию вернулся к прежнему привычному разбою на морских путях, не всегда отличая поганых мусульман от благочестивых католиков, тем более, что временные союзы между теми и другими нередко заключались в зависимости от политической или торговой конъюнктуры, нередко вопреки религиозным догматам. В такой обстановке было где развернуться рыцарям удачи с обеих сторон. Дело оставалось за пополнением, неважно, с Запада или Востока!

По мнению последователей Магомета, история в случае с Мальтой обошлась настолько несправедливо, что требовало, естественно, волей всемогущего Аллаха, то ли отмщения, то ли исправления военным путем, по принципу «здесь и сейчас», что относилось к любому христианину (сходным образом поступали и христиане по отношению к своим оппонентам-мусульманам). Если на Мальту потомки крестоносцев пришли с Востока в 1530 году, то пополнение пиратского сословия Алжира и Марокко произошло с Запада почти одновременно.

Как известно, испанская Реконкиста на исходе XV века на Пиренейском полуострове, еще в царствование Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской, завершилась изгнанием мавров. При этом мусульманские единоверцы в Северной Африке совсем не были готовы поделиться своим скромным достатком с беженцами из-за Гибралтарского пролива, и те вскоре превратились в своеобразный сброд без роду и племени, готовый на всё, чтобы не умереть с голоду. Самый простой путь вел этих людей на пополнение любых вооруженных шаек, что на суше, что на море, в условиях своеобразного опять-таки военно-политического вакуума, когда позднее подданные короля Испании Карлоса I (он же волею Божьей Карл V, император Священной Римской империи) быстро ликвидировать пиратские базы на севере африканского побережья так и не смогли, а местные пираты (те же арабы, кабилы и берберы вкупе с беженцами-маврами) не могли продержаться без помощи единоверцев-турок, которым и так хватало своих забот с покоренным христианским населением на Балканах.

На этом общем пестром средиземноморском фоне скромный архипелаг Мальты оказался в своеобразном силовом поле влияния католических государств Запада (прежде всего Испании) и магометан Востока (особенно Турции, поддерживавшей алжирских пиратов). Мальта располагалась между ними ровно на полпути, оказавшись в роли своеобразной болезненной военно-политической занозы, с существованием которой ни та, ни другая сторона не могла примириться.

Вытеснив мавров с Пиренеев, подданные Фердинанда и Изабеллы уже в 1505–1510 годах попытались обуздать чрезмерную активность мусульман северного побережья Африки на море: все тех же арабов, кабилов вместе с берберами и беженцами-маврами, которые питали силы местных пиратов под водительством братьев Аруджа и Хадрейдина по кличке Барбаросса (по цвету бород – рыжебородых), поддержанных стоявшей за их спиной Оттоманской Портой. Старший из братьев, Арудж, в 1518 году погиб, а в Алжире остался правителем его младший брат Хадрейдин, заручившийся для сохранения своей власти поддержкой турок в лице султана Сулеймана 1 Великолепного, которому оказал значительную помощь еще при завоевании Родоса. С помощью турок Хадрейдин выгнал испанцев из Алжира в 1525 году, а в 1533 году стал капудан-пашой, командующим турецким флотом. Доверие султана Сулеймана он заслужил набегами на запад Средиземного моря, где проходила его дальнейшая разбойная деятельность с базированием на Тулон (Франция). Как флотоводец, младший из Рыжебородых превратил в кошмар жизнь обитателей прибрежной полосы Италии, Испании и самой Франции своими повторяющимися набегами с воинством под эмблемой полумесяца. Как дипломат, расставаясь с гостеприимным Тулоном, он получил с Франциска I 800 тысяч экю (вместо собственной оплаты за пользование союзной военно-морской базой!) – такое дано не каждому, – не считая трехсот освобожденных пленных магометан, бывших галерных гребцов.