Две недели в другом городе. Вечер в Византии

– Всего три месяца. Он не давал мне проходу. Он очень красив, – сказала она, как бы оправдываясь.

– Да, верно, – подтвердил Джек.

– Я говорила, что не люблю его, – жалобным тоном продолжала Вероника; ее глаза бегали смущенно и лживо, словно сейчас она не беседовала с Джеком, а оправдывалась перед брошенным ею любовником, обвиняя его. – Я сразу сказала ему, что считаю себя свободной и буду встречаться с другими мужчинами, когда пожелаю. Он сначала согласился, но, добившись своего… – Она пожала плечами. – Словом, он стал вести себя как настоящий итальянец. Если я здоровалась с кем-то на улице, для него это была трагедия. Неудивительно, что он любит Рим. В душе он – итальянец. И теперь эта выходка с ножом… – Она презрительно фыркнула. – Я бы хотела потолковать с ним. Чего он добивается – чтобы я спала с ним, признавшись, что влюблена в другого? А я-то думала, у американцев есть гордость.

– Ты сказала ему, что влюблена в меня? – недоверчиво спросил Джек.

– Конечно.

Длинные нежные пальчики Вероники играли замочком сумки.

– И как он отреагировал на твои слова? – поинтересовался Джек.

– В очередной раз назвал меня шлюхой. Его следовало бы сделать почетным гражданином Италии.

– Тебе он тоже угрожал?

– Нет. Пока нет, – легкомысленным тоном ответила она. – Это еще впереди.

– Что ты собираешься делать? – спросил Джек.

Перед его мысленным взором возникла Вероника, лежащая в луже крови, заголовки газет, заседание суда. «Жаль, я не могу сказать ей, что люблю ее. Хотя бы немного. Она заслужила такое признание».

– Что я собираюсь делать? – Вероника снова пожала плечами. – Ничего. Я не скажу ему, где буду жить. Он меня не найдет.

– Он отправится к тебе на работу, – сказал Джек.

– Он уже там был. Сегодня утром. Мне позвонила подруга. Я возьму двухнедельный отпуск. – Вероника нежно улыбнулась Джеку. – Посвящу это время тебе. И вообще, мне надо отдохнуть. Было бы замечательно, – она опустила ладонь на руку Джека и ласково погладила ее, – если бы мы смогли на эти две недели куда-нибудь уехать.

– Верно, это было бы чудесно, – сказал Джек, кривя душой; его не вдохновляла перспектива провести в ее обществе две недели. – Только я сейчас занят и должен быть в Риме. Он знает, где я остановился. Если я сменю отель, он найдет меня за десять минут.

– Думаю, тебе следует обратиться в полицию. Скажи, что он угрожал тебе ножом. Его поместят на пару недель в камеру, и он перестанет преследовать нас.

Джек убрал свою руку:

– Как ваша фамилия, леди? Де Медичи? Борджиа?

– Что? – недоумевающе произнесла Вероника. – Что ты сказал?

– Пока обойдемся без полиции.

– Мое предложение вполне разумно, – обиженно сказала Вероника.

– Позволь кое-что у тебя спросить. Что ты собираешься делать, когда эти две недели кончатся и я уеду?

– Это я решу потом, – простодушно ответила Вероника.

Джек вздохнул. Будь проклят Деспьер, подумал он. Вчера на виа Венето француз здоровался едва ли не с каждым, кто проходил мимо их столика.

– Есть другой выход, – сказал Джек. Проглотив слюну, он добавил тихим голосом: – Мы можем расстаться.

Сейчас она показалась ему обиженным ребенком.

– Ты этого хочешь?

Джек задумался. Любой ответ не был бы абсолютно правдивым.

– Нет, – произнес он.

Вероника улыбнулась, облизнула край рта. «Когда-нибудь, – сказал себе Джек, – если я познакомлюсь с ней ближе, я отучу ее от этой привычки».

– Я в этом не сомневаюсь. А, ладно, – она резким движением стряхнула крошки с юбки, – я напишу ему письмо. Очень сухое. Посоветую вести себя прилично. Оно остудит его пыл.

– Возможно, – с сомнением в голосе произнес Джек.

Внезапно, теперь, когда решение было принято, он страстно захотел ее. Сидя здесь, держа ее за руку, любуясь гладкой оливковой шеей, поднимавшейся из V-образного разреза свитера, он почувствовал, что поток воспоминаний о вчерашнем дне обрушился на него со всей силой.

– Пойдем ко мне в гостиницу, – произнес он.

Вероника покачала головой.

О господи, теперь она будет кокетничать. Это уже чересчур.

– Нет, – сказала она. – Он наверняка крутится где-то возле твоего отеля, караулит нас. Вот свинья.

– Тогда поедем к тебе, – предложил он.

Она снова покачала головой.

– Нельзя. Я живу в маленькой семейной гостинице. Тебя ко мне не пустят. Там полно священников из Германии, помешанных на вопросах морали.

– Тогда что же мы будем делать? Дождемся темноты и поищем укромный уголок в саду Борджезе?

– Завтра, – сказала Вероника, – я переберусь к подруге. Она весь день на работе; в квартире, кроме меня, никого не будет.

– А как нам быть сегодня?

Вероника усмехнулась:

– Ты не можешь дождаться завтрашнего дня?

– Нет.

– И я тоже. – Она взглянула на часы. – Я буду занята еще два часа. В пять приду к тебе.

– Ты же считаешь, что он может появиться возле отеля, – напомнил Джек.

– Только не в пять часов.

– Почему ты так думаешь?

– Ежедневно в пять часов, – Вероника, собрав свои вещи, встала, – он посещает психоаналитика. При любых обстоятельствах. Не беспокойся. Он не придет сюда.

Она нагнулась и поцеловала его.

– Я выйду первой. Обожди пять минут. На всякий случай.