Две недели в другом городе

Перезвон колокольчиков сменяется одним пронзительным звонком, дощатая хижина превратилась в гостиничный номер, роса на лице стала кровью. Он проснулся. Возле кровати звонил телефон. Он попытался нащупать в темноте выключатель лампы. Нашел его, нажал кнопку; зажегся свет. Джек автоматически посмотрел на часы, стоявшие на туалетном столике. Они показывали половину четвертого. Он поднес руку к лицу. Из носа текла кровь. Он зажал его платком. Охваченный страхом, предчувствием недобрых вестей, которые способен принести ночной звонок, он снял трубку с аппарата.

Его вызывал Париж. Через несколько мгновений Джек услышал ясный, бодрый, спокойный голос жены. По тону первых слов, произнесенных ею, Джек понял, что плохих новостей можно не опасаться. Джек тотчас испытал раздражение из-за того, что Элен разбудила его.

– Я пробовала дозвониться до тебя раньше, – сказала она, – но телефонистка сказала, что тебя нет в номере. Тебе передали, что я звонила?

– Это же Италия, – сказал Джек. – Здесь ничего не передают. Она усмехнулась в тысяче миль от Рима. Женщины могут позволить себе не спать хоть до утра, возмущенно подумал Джек, у них в запасе весь следующий день.

– Что-нибудь случилось? – спросил он и отнял платок от носа. Кровотечение заметно ослабло.

– Нет, – ответила она. – Просто я соскучилась и захотела услышать твой голос. Ты только что вошел?

Ведет разведку, с досадой подумал Джек.

– Нет, – ответил он. – Я давно сплю.

– Я звонила в час, и мне сказали…

– Я вернулся в пять минут второго. Тебе требуются письменные подтверждения свидетелей?

– Ну, Джек…

Ее голос прозвучал обиженно.

– Ты ведь не сердишься на меня за то, что мне захотелось поговорить с тобой?

– Нет конечно.

Он мысленно поблагодарил судьбу за то, что отель Вероники оказался до отказа заполнен священниками. Если бы Элен не застала его в номере до утра, ему не удалось бы избежать неприятных объяснений.

– Хорошо проводишь время, cheri? – спросила Элен.

– Великолепно.

– Ты один?

Ее тон заметно похолодел.

– Почему ты об этом спрашиваешь? – сказал он; сознание собственной сиюминутной безгрешности придавало его голосу воинственные ноты.

Ты как-то странно это говоришь. Неестественно. Ты угадала, – безразличным тоном произнес он. – Я не один. У меня тут пять кубинских музыкантов, мы курим марихуану.

– Я всего лишь задала вопрос, – не теряя достоинства, сказала Элен. – Возмущаться не из-за чего.

Извини, – произнес Джек. – Я еще не проснулся окончательно…

– Ладно, – сказала Элен, – можешь спать дальше. Больше я тебе звонить не стану. Если захочешь, позвонишь мне сам.

– Не говори глупостей, дорогая, – сказал Джек, стараясь, чтобы в его голосе звучала нежность, которой он не испытывал. – Звони мне в любое время.

– Как идет работа?

– Нормально, – сказал Джек. – Я ужасен, но на гонораре это не отразится.

– Я уверена, что ты вовсе не ужасен, – сказала Элен. – Леди, – произнес Джек, – мне тут на месте виднее.

– Тебе плохо, cheri?

«Что сказать ей?» – подумал Джек. Да, мне плохо. Мне снилась смерть, мой нос кровоточит, я не получил сегодня комнату в гостинице, где живет моя любовница. Как бы она отреагировала на это?

– Вовсе нет, – сказал он – С чего ты взяла?

Просто показалось, – произнесла Элен. – Интуиция…

– Нет, – сказал он. – Мне хорошо. Правда.

– Как дела у твоего друга? – спросила она. – Мистера Делани? Ты разрешил все его проблемы?

– Не совсем, – ответил Джек. – Он еще не поделился со мной всеми своими проблемами.

– Чего он ждет? – с нетерпением в голосе спросила Элен.

– Не знаю, – отозвался Джек. – Психологически удобного момента. Подходящей фазы луны. Падения курса акций. Усиления боли. Не беспокойся – когда придет время, он скажет, что его мучает.

– Поторопи его, – попросила Элен. – Я хочу, чтобы ты побыстрее вернулся домой.

Она замолчала, и Джеку показалось, что Элен ждет от него каких-то слов. Затем она продолжила:

– Кое-кто еще тоже ждет твоего возвращения. Это Джо Моррисон. Анна говорит, что с каждым днем он все чаще жалуется на твое отсутствие. Когда я спросила ее, существует ли опасность того, что осенью тебя переведут в новое место, она напустила на себя таинственный вид.

– Почему бы вам, дамам, не заняться вашими делами? – суровым тоном сказал Джек. – Это касается только меня и Джо Моррисона.

– Если тебя пошлют куда-нибудь в джунгли, – сказала Элен, повысив голос, – это коснется и меня, верно? Или ты собираешься оставить нас на три-четыре года одних в Париже?

– Извини, – устало произнес Джек.

Упоминание о Джо Моррисоне вернуло ощущение скуки и раздражения, которые в течение последних месяцев вызывала у Джека его работа; он рассердился на Элен, напомнившую ему о ней. Сейчас он обрадовался бы, узнав, что никогда больше не увидит Джо Моррисона; сознание своей зависимости от настроения начальника обострило ощущение несвободы, вызвало внутренний протест.

– Я стал излишне раздражительным. Сделай мне одолжение – когда позвонишь в следующий раз, не говори о Джо Моррисоне.