Две недели в другом городе

– Сегодня я пришел без ножа. Но это не значит, что я не захвачу его в другой раз и не воспользуюсь им. Имейте это в виду.

Джек, держа бокал в руке, опустился в кресло и посмотрел на парня.

– Спасибо, – сказал он. – Это очень благородно с твоей стороны – предупредить меня.

– Я не хочу, чтобы у вас создалось обо мне ложное представление, – приятным, серьезным голосом произнес Брезач. – Не думайте, будто я простил вас и стерплю любое ваше поведение.

Джек медленно поставил бокал на стол, стоящий возле кресла. Возможно, сейчас самое время подняться и ударить парня пару раз по голове. Крепко. Французы называют это жесткими методами воспитания. Наверно, ему удастся подобным образом вправить юноше мозги. Брезач был высоким, но худощавым, его тонкие руки, высовывавшиеся из-под потертых рукавов пиджака, казались не слишком сильными. После войны Джек ни разу не дрался, но он был атлетически сложен, обладал могучими плечами и крепкими кулаками. К тому же в детстве и юности он принял участие в большом количестве схваток. До ранения он регулярно занимался боксом и вряд ли полностью утратил навыки. Чтобы преподнести урок Брезачу, не требовался титул абсолютного чемпиона мира. Трех-четырех хороших ударов будет достаточно. Джек тряхнул головой, отвергнув эту идею. Если бы Брезач был крупнее и сильнее, Джек поколотил бы парня. Но даже мальчишкой Джек не связывался с теми, кто был слабее его. Он ненавидел любое проявление хамства и, даже понимая, что малое насилие способно предотвратить серьезное кровопролитие, не мог заставить себя подняться, подойти к Брезачу и врезать ему как следует.

Хорошо, – сказал Джек. – Если я правильно тебя понял, ты сохраняешь за собой право убить меня.

– Да, – подтвердил Брезач.

– Что тебя заставило пойти на временное перемирие? – поинтересовался Джек.

– Я хочу поговорить с вами, – сказал Брезач. – Мне надо кое-что у вас узнать.

– Почему ты решил, что я стану с тобой разговаривать? Вы же находитесь здесь, – сказал Брезач. – Вы впустили меня в номер. Говорите со мной, верно?

– Послушай, Брезач, – сказал Джек, – я тоже предупрежу тебя кое о чем. Я могу через пару минут взять телефонную трубку и попросить администратора прислать сюда полицию. У тебя будут серьезные неприятности, если я заявлю под присягой, что ты грозил убить меня.

– Вы этого не сделаете, – произнес Брезач.

– Не уверен, – отозвался Джек.

– Тогда все раскроется, – спокойно сказал Брезач. – Попадет в прессу. Ваша жена узнает. Ваше начальство – тоже. Как долго вам удастся оставаться на государственной службе после того, как газеты сообщат о том, что у вас в Риме возникли неприятности из-за связи с молодой итальянкой?

Он хоть и тощий, подумал Джек, а все-таки, наверно, мне следует ему вмазать.

– Нет, – сказал Брезач, – вы не позовете полицию. Он с жадностью отпил виски с содовой.

– Это я вычислил.

Опустошив бокал, Брезач поставил его на пол.

– Вы сегодня виделись с Вероникой?

– Да, – ответил Джек. – Мы были на ленче в ресторане. Тебе сообщить меню?

– Какое у нее настроение?

Брезач подался вперед, пытаясь понять по лицу Джека, правду ли он говорит.

– Превосходное, – безжалостно произнес Джек, мстя Брезачу за то, что юноша упомянул его жену и работу. – Она вся трепещет от счастья.

– Не издевайтесь надо мной.

Брезач попытался придать своему голосу грозную окраску, но он прозвучал обиженно, печально.

– Где она сейчас? Куда переехала?

– Не знаю, – ответил Джек. – Если бы знал, не сказал бы. Что она обо мне говорила?

Джек задумался. Желание быть жестоким прошло. Ничего, – соврал он.

– Я вам не верю, – сказал Брезач. – Не обманывайте меня. Я и так очень нервный. Если будете лгать мне, я за себя не ручаюсь.

– Если ты будешь угрожать, – сказал Джек, я вышвырну тебя отсюда немедленно.

– Ладно, ладно.

Брезач выставил вперед руки, раздвинув пальцы, словно бейсбольный тренер, который велит игроку оставаться на своей базе.

– Я буду спокоен. Я изо всех сил буду стараться не терять самообладания. Я пришел сюда не для того, чтобы драться с вами. Я хочу задать вам несколько вопросов. Вполне разумных вопросов. Все, чего я хочу, – это услышать честные ответы на них. Я имею на это право, – с вызовом произнес он. – Вы со мной согласны? Ответьте хотя бы на пару вопросов.

– Что ты хочешь узнать? – спросил Джек. Нескрываемые страдания юноши, душевная незащищенность

Брезача вызвали у Джека инстинктивное стремление уменьшить его боль.

– Первый и весьма важный вопрос, – невнятно пробормотал юноша в поднятый воротник, опустив подбородок на грудь. – Вы ее любите?

Джек молчал, но не потому, что хотел поточнее сформулировать искренний ответ – это не составило бы ему труда; он боялся причинить Брезачу дополнительные мучения.

Черт возьми, Эндрус, повысил голос Брезач, – не сочиняйте ничего. Ответьте – да или нет?

– Ну, тогда – нет, – сказал Джек.

– Значит, – произнес юноша, – она для вас – ну, просто развлечение.

– Возможно, ты обрадуешься, узнав, что тебе удалось его сильно испортить.

– Вы ей об этом сказали? – не унимался Брезач.

– О чем?

– Что не любите ее.

– Так вопрос не ставился, – ответил Джек.