Две недели в другом городе

Делани похлопал итальянца по плечу, снял перчатки, потом подошел к Джеку и Брезачу. Он радостно улыбался; лицо его разрумянилось от верховой езды, на нем блестели капельки пота. От него валил пар. Джек представил Брезача; пожав руку парня, Делани произнес: «Рад познакомиться. Я еще не прочитал ваш сценарий, но Джек уверяет, что у вас несомненный талант».

— Морис, — сказал Джек, — с чего это ты надумал на старости лет учиться верховой езде?

— Потому-то и надумал. Не хочу стареть дальше. Каждый год я учусь чему-то новому. Чтобы компенсировать потери. Вынужденный отказ от непосильных занятий. Как наездник я смогу расти до шестидесяти пяти лет. Молодость — это такое состояние, когда ты еще способен совершенствоваться. Я прав?

Он посмотрел на Брезача.

— Я, наоборот, постоянно теряю все свои умения, — сказал Брезач.

Делани добродушно рассмеялся:

— В вашем возрасте можно позволить себе так говорить.

— Чем ты займешься в следующем году? — спросил Джек. — Прыжками с парашютом?

— Французским языком, — ответил Делани. — Я хочу снять квартиру с французами, прежде чем мне исполнится шестьдесят. В Париже есть два актера, с которыми я не прочь поработать.

В круг на высокой спокойной гнедой кобыле выехала хорошенькая темноволосая девушка. На вид ей было не больше шестнадцати; миниатюрная, серьезная, стройная, она держалась в седле без напряжения. Она начала прыгать через препятствия; трое мужчин следили за тем, как легко, без видимых усилий поднимает она лошадь. Лицо у девушки было собранное, сосредоточенное.

— Посмотрите на нее, — непривычно тихим голосом сказал Делани. — Вот бы успеть испытать те же ощущения, что и она.

— Боюсь, ты прежде свернешь себе шею, — заметил Джек.

— Не уверен.

Делани наблюдал за девушкой, которая повела лошадь к препятствию. В тот миг, когда кобыла преодолела его, не задев копытами верхнего бруса, из горла Делани вырвался короткий восторженный смешок. Затем он покачал головой, прогоняя несбыточные мечты, и повернулся к Джеку и Брезачу.

— Джек, — сказал он, — вчера я говорил с одним твоим старым другом.

— С кем именно? — спросил Джек.

— С Карлоттой.

Делани произнес это имя небрежно, но глаза его внимательно, с любопытством следили за Джеком.

— Это точное определение, — заметил Джек. — Старый друг. Не говори мне, что она в Риме.

— Нет. Она в Англии.

— Где, несомненно, сеет разлад и тревогу, — произнес Джек. — Ты сообщил ей, что я здесь?

— Да.

— Что она сказала?

— Ничего. Просто вздохнула, — ответил Делани. — Во всяком случае, это прозвучало как вздох. Слышимость была плохой, поэтому точно сказать не могу. Карлотта спросила, будет ли ей весело в Риме.

— Что ты ответил?

— Сказал, что вряд ли.

Делани улыбнулся Брезачу.

— Мы говорим об одной из многочисленных жен Джека, — объяснил режиссер.

— Я понял, — сказал Брезач. — Я проделал большую подготовительную работу.

— Обо мне вам тоже многое известно? — спросил Делани.

— Конечно.

— У меня есть для вас свежая новость, — произнес Делани. — Вчера вечером моя жена уехала от меня.

Он вытащил из кармана большой красный платок и стер пот со лба.

— Это серьезно? — спросил Джек.

Прежде такое уже случалось. Клара периодически уходила от Делани, протестуя против его связей с женщинами.

— Не думаю. Она перебралась в «Гранд». — Делани усмехнулся. — Ты не представляешь себе, какой рай может быть в римской квартире, когда жена находится в гостинице.

Он засунул платок в карман грязных джинсов.

— Ну что, — оживленно произнес Делани, обращаясь к Брезачу, — хотите стать режиссером?

— Да, — подтвердил Брезач.

— Почему?

— Я могу произнести монолог на эту тему, лишь когда выпью, — сдержанно ответил Брезач. — На этой неделе я это уже делал. Для Эндрюса. Спросите его.

Делани пристально, словно боксер, оценивающий противника в начале первого раунда, поглядел на Роберта.

— Вы видели мою картину?

— Я видел многие ваши картины.

— Я имею в виду ту, над которой я работаю сейчас.

— Да, — произнес Роберт.

— Ваше впечатление?

Брезач заколебался, он посмотрел на всадников, на темноволосую девушку, похлопывающую гнедую лошадь по изогнутой шее, на грума, стоящего возле чалого жеребца, на семилетнего мальчика в бархатной кепке, медленно едущего по краю круга на низкорослой гнедой кобыле.

— Вы считаете, это подходящее место для разговора о кино?

— Вполне. Здесь никто не знает английского языка, в воздухе приятно благоухает свежим конским навозом.

— Вы хотите, чтобы я польстил вам или сказал правду?

Делани усмехнулся:

— Сначала польстите, а потом скажите правду. Это всегда верная тактика.

— Что ж, — начал Брезач, — никто не работает с камерой лучше вас.

— Для начала неплохо, — кивнул Делани.

— Каждый кадр у вас, — продолжил Брезач, — насыщен информацией.

— Что вы имеете в виду?

Делани смотрел на Брезача пристально, скептически, с любопытством.