Две недели в другом городе

— Госдепартамент, — серьезно произнес Мосс, — расшибется в лепешку ради нефтедобывающей компании. Это известно каждому итальянцу. Какие сложности у мистера Холта? Его поймали на черном рынке, когда он разменивал пятидолларовую купюру?

— Он хочет взять ребенка на воспитание, — пояснил Джек.

— Зачем это ему понадобилось? Хочет увезти из Италии сувенир на память о путешествии?

Джек вкратце обрисовал некоторые из проблем Холтов. Упоминать шестилетнее заключение он не счел нужным.

— Здесь, наверно, есть специалисты по таким делам, — сказал Джек. — Я решил, что вы можете посоветовать, к кому обратиться.

Мосс почесал затылок.

— Я думаю, вам нужен Керн из консульства. Вы его знаете?

— Нет, — ответил Джек.

Мосс поднял трубку и набрал номер:

— Мистер Керн, это Мосс из пресс-бюро. У меня тут один мой друг. У него проблема. Мистер Эндрюс из парижской штаб-квартиры НАТО. Он приехал ненадолго. Вы не могли бы принять его прямо сейчас? Спасибо.

Он опустил трубку.

— Колеса смазаны. Передайте вашему приятелю — если у него есть старая заброшенная скважина, которую он не использует, пусть пригласит меня. Я буду с радостью присматривать за ней.

— Непременно. — Джек встал.

— Погодите-ка. — Мосс отыскал на столе среди бумаг визитную карточку. — Сэмюэл Холт. Это он?

— Да.

— Сегодня я приглашен к нему на коктейль. — Мосс уставился на карточку. — Палаццо Павини. Недурно, а? Вы там будете?

— Да, — ответил Джек.

— Прекрасно. Тогда до встречи. Будьте осторожны с Керном. Он гомосексуалист.

Керн оказался крупным печальным мужчиной с лысеющей головой, большим носом и землистым лицом. На нем был строгий черный костюм и рубашка с накрахмаленным воротничком. На столе у Керна царил идеальный порядок в пластиковых пеналах для входящих и исходящих документов лежали аккуратные стопки бумаг. Угрюмый, подозрительный, он производил впечатление человека, наводящего страх на своих подчиненных и выдающего визы на въезд в Соединенные Штаты крайне неохотно. Джеку, повидавшему за годы службы в НАТО немало чиновников государственных учреждений, уже попадались подобные лица. Их обладатели смотрели на всех иностранцев как на реальных или потенциальных врагов Америки. «Уж я-то знаю цену союзническим обязательствам», — как бы говорил Керн. Он слышал скрытые грозные ноты в кротких голосах претендентов на получение визы, видел фальшь и корысть, поселившиеся в их душах.

— А какой у вас тут интерес, мистер Эндрюс? — спросил Керн, когда Джек рассказал о Холтах и их желании взять ребенка на воспитание.

Сам вопрос и тон, которым он был задан, содержали намек на то, что Джеком, несомненно, руководит какой-то неблаговидный мотив.

— Никакого, — ответил Джек. — Просто мистер Холт — мой друг…

— А, — протянул Керн, — друг. Давно вы его знаете?

— Нет. — Джек не мог сказать Керну, что познакомился с Холтом вчера вечером. — Я подумал, что мое личное участие может немного ускорить процедуру…

— Личное участие. — Керн произнес эти слова так, словно речь шла о взятке. — Понимаю. У нас нет твердой политики в таких вопросах, но вообще-то подобные акции нами не поощряются. Дети, различие в вероисповедании…

Керн медленно развел руками; жест этот не предвещал ничего хорошего.

— Всегда есть опасность нежелательных осложнений. И все же, поскольку он ваш друг, а вы друг Хэнсона Мосса… Я поговорю с итальянской стороной.

— Я буду вам крайне признателен. — Джек обрадовался, что визит подходит к концу.

Керн пристально посмотрел через стол на Джека:

— Вы готовы поручиться за вашего протеже?

Одолев сомнения, Джек произнес:

— Конечно.

— Это может способствовать благоприятному исходу дела, — торжественно провозгласил Керн; выдвинув ящик стола, он извлек оттуда папку и положил ее перед собой. — Оно уже попало ко мне. Предварительные материалы. — Раскрыв папку, он уткнулся в документы. — Человек, желающий взять ребенка, должен удовлетворять некоторым требованиям. Прежде всего медицинским.

— Я уверен, они оба совершенно здоровы, — поспешно сказал Джек.

— Итальянское правительство ставит следующие условия. — Керн посмотрел на лежащие перед ним бумаги. — Глава семьи, желающей взять ребенка, должен быть не моложе пятидесяти лет; он также обязан представить справку от итальянского врача, удостоверяющую его неспособность иметь собственных детей, то есть стопроцентную стерильность. — На лице Керна появилась гнусная улыбка. — Ваш друг может принести такую справку?

Джек поднялся:

— Если не возражаете, мистер Керн, я предложу мистеру Холту зайти к вам и ответить на ваши вопросы.

Ради Морриса Делани Джек был готов совершить многое, но он не мог поручиться за стопроцентную стерильность миллионера. Это выходило за пределы обязательств, налагаемых долгом дружбы.

— Очень хорошо. — Керн тоже встал. — Я с вами свяжусь.

Шагая в сторону отеля, Джек испытывал облегчение оттого, что визит к Керну завершился и он покинул его кабинет. «Кабинет чиновника, — с отвращением подумал он, вспоминая собственный офис. — Вот наилучшая питательная среда для бунтарских и анархических настроений».

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ