Две недели (СИ)

   - Он мне песенки пел. И на гитаре играл как Аркаша, - невнятно пробормотала она.

   - И имя у него красивое такое - Вова, - с каменным лицом и натянутой улыбкой проговорил Богданов.

   - Вова, - подтвердила Ирочка, беря с его ладони еще одну конфету.

   - Он тебе за песенки нравится? - тут уже Ярослав Викторович сообразил, что его племянница ухитрилась непонятным образом влюбиться, и тихо вмешался в разговор, игнорируя зверский взгляд Богданова.

   - Нет, - замотала головой Ирочка. - Он целовался, - сообщила она смущенно, но гордо. - И вот так делал, вот так!

   Тут она схватила прядь волос и начала дергать изо всех сил.

   - Вот так! Вот так!

   - Ирочка! Саша, держите ее!

   Девушка вошла в раж, вцепилась в волосы уже обеими руками и явно пыталась снять с себя скальп без хирургического вмешательства.

   Розенталь бросился к аптечке, и, поняв, что у него не больше минуты, Богданов, вместо того, чтобы держать девушку быстро продолжил спрашивать.

   - Ты приносила ему лекарство дяди Ярика? Приносила?

   - Он хороший! - невнятно выкрикнула Ирочка.

   - Да, он хороший, потому и отнесла?

   - Отнесла!

   - Он сюда приходил? В Аркашину комнату? Приходил? - напористо спрашивал Богданов, а Ирочка, прекратив дергать за волосы, принялась хлестать себя по щекам, находя в этом странное удовольствие.

   - Руки, руки ей держите! - крикнул Розенталь, спешно набирая лекарство в шприц.

   - Он приходил?

   Богданов видел, как девушка выдернула у себя с мясом клок волос, но продолжал спрашивать.

   - Он там песенки пел и целовался!

   Получив признание, Богданов схватил девушку поперек туловища, прижав ей руки, и повалил на диван. Реакция последовала незамедлительно - Ирочка начала визжать, брыкаться, и, извернувшись, впилась зубами в плечо Богданова.

   - Черт!

   - Тихо, вы ее пугаете! Держите крепче!

   Ярослав Викторович подскочил к борющейся парочке, и, мазнув ваткой, всадил иглу в шею девушки. Через пару секунд Ирочка обмякла, и, следуя указаниям Розенталя, Богданов отнес ее в другую комнату.

   Вскоре все сидели на диване, куда подтянулся и Игорь.

   - Водка есть? - мертвым голосом спросил Богданов, уставившись в одну точку где-то в районе батареи центрального отопления.

   Вместо ответа Ярослав Викторович прошел к шкафчику и достал оттуда бутылку.

   - Двести грамм, - строго предупредил он, наливая. - Большую дозу я нейтрализовать не смогу.

   Богданов выпил, и устало откинулся на спинку дивана.

   - Мне теперь придется три дня держать Ирочку на успокоительных, - тихо сказал Розенталь, взбалтывая коньяк.

   - Не злите меня, - попросил Богданов.

   - Судя по вашему тону, Александр, - холодно начал Ярослав Викторович, - вы считаете меня виноватым?

   - Нет. Я сам дурак. Знал ведь, что у вашей племянницы несколько...

   - Мазохисткие наклонности, - грустно подсказал Розенталь.

   - Ну да, - обрадовался подсказке Богданов. - А у этого Горохова как раз легкая степень садизма.

   - Но ведь Ирочка никуда не ходила! - воскликнул Розенталь.

   - Вспомните, Ярослав Викторович, - сочувственно проговорил Богданов. - Вы же ее последние полгода отпускали одну покачаться на качелях на площадке, пока никого нет.

   - За ней смотрел Аркаша.

   - Ну он же не торчал у окна постоянно. Для того чтобы увидеть площадку, надо выйти из своей комнаты и пройти через всю квартиру. Разок глянул, все в порядке, он и успокоился.

   - И что сделал тот мерзавец Горохов?

   - Заметил красивую и странную девочку. Зная, что она ваша племянница, что называется подкатил к ней, узнал слабости, дальше, если коротко, уговорил принести вашу сыворотку.

   - Ирочка говорила, что разбила несколько пузырьков, - признался Розенталь. - Не могла же она лгать.

   - Он ей, скорее всего, сказал, что это игра, потом напросился в гости. Вы же оставляете Ирочку одну.

   - Ей строго настрого запрещено пускать чужаков.

   - Так он и не чужак, - неожиданно мягко отозвался Богданов. - Он ее друг, и умеет доставить девушке удовольствие.

   - Прекратите, Александр! - с болью воскликнул Розенталь. - Анна Степановна...

   - Не смогла воспрепятствовать, - деликатно пояснил Богданов. - Вы же понимаете, она все реже приходит в себя, и, скорее всего, посчитала, что к девочке пришли в гости ее одноклассники из спецшколы. Понимаете, только музыкант мог нанести знак внутрь гитары и настроить ее в прежней тональности, а именно в ней мы обнаружили причину болезни Аркадия.

   - Но зачем? - изумился Ярослав Викторович, разведя руками. - Если этот Горохов знал о сыворотке, логично предположить, он знал кто я. Проще было придти и попросить поставить диагноз. И зачем ему разрисовывать Аркашину гитару?

   Воцарилось молчание. Похоже, Розенталь пребывал в своем, далеком от реальности мире.

   - Сыворотку можно продать, - решился на объяснения Богданов, подливая себе еще водки. - А от Аркаши вся энергия сущности переходила Горохову или его заказчику.

   - Но Аркаша не унаследовал этот дефект. Он не сущность, он просто человек. Талантливый, впечатлительный, но человек.