Две недели (СИ)

   - Вы же не думаете, что я вас отпущу, пока не буду уверен в вашей полной безопасности? - обезоруживающе улыбнулся между тем Ярослав Викторович, ни мало не смущенный ранним часом и прочими условностями. - Подобные симптомы снимаются элементарно.

   - Тогда это перевод продукта, - с сожалением заметил Богданов.

   - Это эстетическое и вкусовое удовольствие от употребления напитка, - торжественно возразил Ярослав Викторович, подчеркивая свои слова выразительным жестом, и удивленно посмотрел на Богданова. - Я не понял, Саша, вы отказываетесь?

   - Ни в коем разе, - твердо заявил Богданов.

   Некоторое время они молча потягивали коньяк, наслаждаясь вкусом и ароматом, согласно наставлениям Розенталя, и, когда, по мнению Богданова, приличия были соблюдены, он поинтересовался:

   - Ярослав Викторович, а почему вы сказали, что я пришел вовремя?

   - Так ведь наш Аркадий заболел! - воскликнул Розенталь.

   Опять повисло молчание, и Игорь почувствовал, как Богданов пнул его под столом. Похоже, это означало приказ подключиться к разговору.

   - Но ведь вы профессор медицины, - осторожно начал Игорь, - отвезли бы в клинику, обследовали.

   Розенталь от изумления даже бокал поставил.

   - Мальчик мой, вы представляете кто я? Хотя бы в целом.

   Назвать его сущностью у Игоря язык не повернулся, а Богданов помогать не собирался.

   - Я величайший диагност из всех, с кем вы имели дело, - откинувшись на спинку кресла, пояснил Ярослав Викторович. Он отпил еще глоток, прищурился и продолжил. - Мало того, определив заболевание, я способен постичь его природу и, на основе современных исследований, разработать методику лечения. В некоторых случаях.

   - Ух ты, - вырвалось у Игоря.

   - Совершенно верно, - согласился Ярослав Викторович.

   - Простите, но как тогда ваша жена...

   - Анна Степановна имеет наследственное заболевание, усугубленное отклонениями в раннем развитии, - с болью признался профессор. - Тут я бессилен. Мне жаль, но в данном случае...

   - Ярослав Викторович, - с несвойственной ему деликатностью перевел тему Богданов, - вы про Аркашу говорили.

   - Ах да, - отвлекшись от грустных мыслей, вернулся к теме Розенталь. - Так вот, ничего особенного я у Аркадия не обнаружил. Мой сын за свои двадцать три года болел всего несколько раз, и поверьте, я лечил его даже без применения таблеток и прочих новшеств. Теперь Аркаша вроде бы в полном порядке, никаких патологий, но он буквально чахнет день ото дня.

   - Так где он сам-то? - подал голос Богданов, допив коньяк и ставя бокал на столик.

   - Мы отправили его в санаторий. Вы же знаете, Саша, Аркадий... - Ярослав Викторович вздохнул и отвел глаза, словно выдавал довольно скверный семейный секрет, - Аркадий не унаследовал сущность, он вполне может покидать ареал обитания на сколь угодно долгий срок, вот мы с Анной Степановной и решили отправить его отдохнуть. Жаль, что придется пропустить занятия, но Аркаша талантливый мальчик, ему это не страшно

   - Можем мы осмотреть его комнату? - спросил Богданов.

   - Конечно. Саша, пройдите сами, я посижу немного, возраст, знаете ли.

   - Тебя, похоже, здесь хорошо знают, - заметил Игорь, идя вслед за Богдановым вглубь квартиры.

   - Давно знакомы. Заходи, - велел тот, толкнув дверь в комнату.

   Комната Аркадия представляла собой обычное жилище консервативного студента последнего курса. Письменный стол был завален книгами, на небрежно заправленной постели валялась гитара, а стены и дверцы стенного шкафа украшали плакаты с рок группой "Рамштайн", "Агата Кристи" и портрет Эйнштейна с высунутым языком.

   - Давненько я здесь не был, - озираясь, заметил Богданов. - Что скажешь?

   - Ничего, - осмотревшись, решил Игорь. - Учится человек, и вон, на гитаре тренькает.

   Богданов тем временем подошел к компьютеру и просмотрел диски. На подставках, по системе, понятной одному хозяину, находились музыкальные записи, игры, расширенные курсы профильных предметов и одна аудиокнига.

   - "Собачье сердце", - торжественно прочитал название Богданов. - Ну, кто бы сомневался.

   Он поставил диск на место, и прошел к кровати. По идее, знак, если он тут имелся, должен был находиться на неприметном месте, но в пределах видимости. Оставалось найти это место.

   Игорь взял гитару и внимательно ее осмотрел.

   - Дорогая вещь, и явно захватанная, видишь, как между порожков стерто? - солидно проговорил он.

   Богданов, не обратив внимания на его слова, подошел к стене и нащупал гвоздь, вбитый в ногах кровати.

   - Стало быть, теперь он ее сюда вешает. Дай сюда гитару.

   Знак обнаружился внутри, нарисованный поверх наклейки производителя. Полицейские переглянулись и призадумались. Тут и обсуждать ничего не требовалось, и так понятно, чтобы нарисовать этот знак, надо было не просто пробраться в дом, а еще спокойно сесть, снять струны, нарисовать, затем поставить струны на место, да еще более-менее настроить инструмент.

   - Может Ирочка? - с последней надеждой спросил Игорь.

   В задумчивости почесав щеку, Богданов прикинул так и эдак, и слегка хлопнул Игорь по затылку.