Две могилы

Он нажал кнопку и выключил датчики. Затем вышел из библиотеки в прихожую и по коридору со сводчатым потолком проследовал в так называемую галерею — несколько комнат, превращенных Пендергастом в своеобразный музей, экспонаты для которого он взял из поистине неисчерпаемой коллекции своего прадеда Еноха Ленга. В центре первой комнаты стоял окаменевший динозавр, небольшой, но приводящий в ужас своими зубами и когтями. Его окружали витрины с другими причудливыми и загадочными предметами — от черепов до алмазов, от метеоритов до чучел экзотических птиц.

Проктор шел легкой плавной походкой, но на душе у него было неспокойно. За годы службы в спецназе у него выработалось чутье на опасность, и сейчас оно внезапно включилось. Проктор не смог бы объяснить причину беспокойства. Это был просто инстинкт.

Он привык доверять своим инстинктам.

Проктор поднялся по лестнице на второй этаж. Обойдя изъеденное молью безгубое чучело шимпанзе, он осмотрел двери и коридор. Его глаза на мгновение задержались на картине, изображающей стаю волков, охотящихся на оленя. Затем Проктор продолжил осмотр.

Все было в порядке.

Спустившись обратно на первый этаж, Проктор вернулся в библиотеку, снова включил датчики, взял с полки «Одинокого волка» и уселся на стул, заняв стратегически верную позицию возле зеркала, позволяющую одновременно наблюдать и за библиотекой, и за коридором.

Он раскрыл книгу и сделал вид, будто увлечен чтением.

При этом все его чувства по-прежнему были напряжены, в особенности обоняние. Проктор обладал удивительной способностью улавливать самые слабые запахи, в чем мог бы поспорить даже с оленем. И эта особенность не раз спасала ему жизнь.

Прошло полчаса, но подозрения Проктора так и не подтвердились. В конце концов он решил, что тревога была ложной. Но бдительность никому и никогда не мешала. Он закрыл книгу, зевнул и направился к спрятанному за книжным шкафом секретному лифту. Спустившись в подземелье, он медленно двинулся по узкому коридору из неотесанного камня. Сырые стены были покрыты наплывами известняка и селитры.

Проктор повернул за угол, бесшумно вжался в углубление в стене и замер в ожидании.

Никого.

Он медленно втянул носом воздух, но не ощутил запаха человека, внезапного дуновения ветра или неожиданного источника тепла. Только холодная сырость.

Проктор почувствовал себя глупо. Еще немного, и это вынужденное затворничество, непривычная роль защитника и наставника доведут его до ручки. Никто не мог красться за ним. Тайный проход к лифту закрылся, как только он вошел. Сама кабина лифта осталась в подземелье и больше не поднималась наверх. Даже если бы кто-то проник в особняк, он все равно не сумел бы спуститься сюда.

От этих мыслей напряжение понемногу начало спадать. Теперь можно спускаться на нижний ярус.

Он прошел по коридору в пустую комнату со сводчатым потолком, остановился возле пластины с фамильным гербом Пендергастов и надавил на нее. Потайная дверь открылась. Проктор шагнул за нее и подождал, когда она захлопнется снова. Затем спустился по длинной винтовой лестнице и начал долгий путь по нижнему ярусу через множество комнат со стеллажами стеклянной посуды, гниющими на стенах гобеленами, засушенными насекомыми, амулетами и другими причудливыми экспонатами огромной коллекции Еноха Ленга. Он спешил к тяжелой, обитой железом двери, ведущей в убежище сына Пендергаста.

Мальчик терпеливо дожидался его. Терпение было одним из главных достоинств Тристрама. Он мог часами сидеть в тишине и неподвижности, сидеть и ничего не делать. Это умение восхищало Проктора.

— Я принес тебе книгу, — сказал он, зайдя в комнату.

— Спасибо. — Мальчик вскочил с места, с жадностью ухватился за нее и тут же начал листать. — О чем она?

Проктор внезапно ощутил укол сомнения. Подходящая ли это книга для брата серийного убийцы? Раньше его не беспокоили подобные проблемы. Он откашлялся и начал рассказывать:

— Там говорится о человеке, который пытается выследить и убить негодяя. Его поймали, но ему удалось сбежать. — Проктор остановился, чувствуя, что в его пересказе книга не кажется особенно интересной. — Я лучше прочитаю тебе первую главу.

— Пожалуйста!

Тристрам уселся на кровать и приготовился слушать.

— Останови меня, если какое-то слово окажется для тебя непонятным. А когда я закончу главу, мы ее обсудим. Если захочешь что-то спросить — не стесняйся.

Проктор сел на стул, открыл книгу, прочистил горло и начал читать:

— «Винить их я не могу. Чтобы застрелить кабана или медведя, оптический прицел, в конце концов, не нужен…»[72]

Внезапно он почувствовал, что у него за спиной кто-то стоит. Он тут же вскочил, повернулся и схватился за пистолет, но темный силуэт растворился в темноте еще до того, как рука Проктора коснулась оружия. Однако увиденное мельком лицо прочно отпечаталась в памяти. Это было лицо Тристрама… только с более резкими чертами, более волевое и привлекательное.

Альбан.

42