Две могилы

В этот момент Тристрам вернулся в библиотеку, неся в руке стакан молока.

— Приехал герр Проктор, — сообщил юноша. — Он привез вам — как же он это назвал? — перекусить.

Он сел за карточный стол и повторил последнее слово еще раз, словно пробуя его на вкус.

Пендергаст повернулся к Тристраму и какое-то время просто смотрел, как тот с очевидным удовольствием пьет молоко. Желания юноши были так просты, а благодарность за малейшее проявление доброты почти безгранична. Пендергаст поднялся со стула и подошел к сыну. Тристрам поставил стакан на стол и поднял голову.

Отец опустился на колени, чтобы оказаться вровень с юношей, и достал из кармана золотое кольцо с прекрасным звездчатым сапфиром. Он взял сына за руку и надел кольцо ему на палец. Тристрам пристально посмотрел на драгоценность, повернул руку, затем поднес к глазам, наблюдая, как переливается звезда на поверхности камня.

— Это кольцо носила твоя мать, Тристрам, — мягко произнес Пендергаст. — Я подарил его на наше обручение. Когда я почувствую, что ты готов — пока еще нет, но, может быть, в скором времени, — я обязательно расскажу тебе о ней. Она была удивительной женщиной. Как и у всех нас, у нее были недостатки. И тайны… слишком много тайн. Но я очень любил ее. Она была такой же жертвой «Der Bund», как и ты. Как и у тебя, у нее была сестра-близнец. Ей приходилось нелегко. Но те годы, что мы провели вместе, были лучшими в моей жизни. Возможно, мои рассказы хотя бы в какой-то мере смогут заменить тебе воспоминания, которых ты был лишен все эти годы.

Тристрам оторвал взгляд от кольца и посмотрел в лицо Пендергасту:

— Я бы очень хотел узнать о ней, отец.

Раздалось деликатное покашливание. Пендергаст оглянулся и увидел в дверях Проктора. Шофер держал на вытянутой руке серебряный поднос с двумя бокалами хереса. Пендергаст поднялся с колен, а Проктор подошел ближе и предложил один бокал агенту, а другой — Констанс.

— Спасибо, Проктор, — сказал Пендергаст. — Большое спасибо.

— Не за что, сэр, — сдержанно ответил шофер. — Миссис Траск просила передать, что ужин будет готов к восьми часам.

Пендергаст наклонил голову.

Проходя через библиотеку в большую ротонду, служившую гостиной, Проктор остановился и оглянулся через плечо. Пендергаст уже вернулся к письменному столу в дальнем углу и с легкой печалью смотрел на огонь. Констанс тасовала колоду карт и что-то тихо объясняла Тристраму, который внимательно слушал ее.

Три недели назад, вернувшись из «Маунт-Мёрси», Констанс весьма замкнуто и отстраненно держалась с этим юношей, сыном Пендергаста. Теперь, как заметил Проктор, их отношения потеплели, по крайней мере отчасти. Горящий камин и свечи мягко освещали ряды старинных книг, изящную мебель и трех человек, сидевших в комнате. Создавалось впечатление если и не полного умиротворения, то, во всяком случае, спокойствия. Спокойствия и уверенности. Обычно Проктор не был склонен к подобного рода мыслям, но сейчас эта картина действительно поразила его чуть ли не семейным уютом.

«Уютом семейки Аддамс», — поправил он сам себя, выходя из библиотеки и еле заметно усмехаясь.

Пендергаст посмотрел вслед выходящему из комнаты Проктору, взял ручку и вернулся к письму. Он водил пером по бумаге приблизительно две минуты. Затем положил ручку на зеленое сукно письменного стола и перечитал письмо от начала до конца: