Две линии судьбы

— Говорю же, у тебя мания преследования. Просто у нас не такой уж и большой город, вот и все объяснение. Ты же не можешь заставить меня сидеть вечерами после работы дома? Хожу, куда мне вздумается. Поскольку женщина я небедная, хожу в рестораны и в другие заведения определенного уровня, так же, как и вы с Андреем. Не сосиски же мне есть в забегаловках на вокзале! Иду в хороший ресторан, гляжу — а вы уже там… На следующий день заказываю столик для себя и своей тетушки в «Берлоге», мы приходим — и снова натыкаемся на вас! Моя тетушка даже как-то спросила меня — они что, говорит, за тобой следят? Или вы заранее договариваетесь, куда пойдете, чтобы наверняка встретиться? А… — Соня вдруг улыбнулась и подняла указательный палец. — Еще Валентина предположила, что это Андрей звонит мне предварительно, чтобы сообщить, где именно вы будете в тот или другой день…

Какой же противный и нарочито-спокойный был у нее голос! Да и смотрела она на Веру снисходительно, свысока, как на помутившуюся рассудком истеричку. Лицо ее показалось Вере тогда неестественно гладким, розовым, как у женщины, которая только и знает, что заниматься своей внешностью. Словом, все то, что прежде казалось Вере некрасивым, непородистым, простоватым, сейчас почему-то (возможно, из-за дорогих декораций, на фоне которых и происходило это действие) приобрело оттенок некоего лоска, холености, роскоши, внутренней гармонии и спокойствия.

— Ты что, издеваешься надо мной?! — спросила Вера, с трудом сглотнув, поскольку горло ее словно сделалось картонным, в нем сильно запершило. — Что ты такое говоришь?!

— Ты зачем пришла-то?

Вера представила себе, как она сейчас откроет сумочку, достанет пистолет и выстрелит. Потом выйдет, поднимется этажом выше, переобуется в другие туфли, которые сейчас лежат в сумочке рядом с пистолетом, спустится и вернется к себе домой. И таким образом решится наконец проблема преследования. В их с Андреем жизни наступит долгожданный покой. Она перестанет нервно оглядываться в поисках знакомого силуэта или лица.

И Веру никто и никогда не найдет. Не вычислят ее. Соню похоронят. Все закончится.

— Может, все-таки кофе?

— Ты зачем приходила в наш офис? — вдруг вспомнила Вера. — Тебя видели, запомнили и доложили мне. Сказали, приходила Соня Козельская и что ты очень странно выглядела: в темных очках, шелковой косынке — словом, смотрелась как шпионка, желающая остаться неузнанной. И сказали, что ты пришла по вопросу трудоустройства… Ты действительно думаешь, что тебя так трудно узнать? И, что самое странное, тебе удалось попасть в мой кабинет! Кажется, ты отправила мою секретаршу за водой в туалет… Зачем тебе понадобилось заходить в мой кабинет?

— Ты точно сошла с ума, — Соня смотрела на нее, не отводя взгляда, словно гипнотизировала Веру. — С чего бы это мне понадобилось появляться в твоем кабинете? Конечно, меня бы узнали… И что? Это очередная твоя фантазия?

— Ты подсыпала мне что-то в чашку с кофе?

— С чего это ты решила?

— Секретарша сказала, что остатки кофе в моей чашке чем-то пахли…

В ответ на это Соня почему-то расхохоталась. Она даже схватилась за живот. Только хохот ее был почему-то зловещим.

Вдруг она резко оборвала смех и покачала головой:

— Это паранойя, Вера! Поверь мне, мужчины не любят психически больных женщин.

— Но ведь это ты побывала в моем кабинете? Ты? Ведь тебя же видели, тебя узнали…

Вера почувствовала себя совсем слабой и подумала, что ее слова и в самом деле звучат крайне неубедительно. А уж эта история с отравленным кофе, которую она придумала, и вовсе попахивает шизой. Ей стало стыдно.

— Хорошо, с кофе я переборщила. Но признайся — ты ходишь за нами по пятам. Ты отравляешь нашу жизнь! А я хочу покоя. Что мне сделать, чтобы ты отстала от нас?

— Вообще-то это ты ко мне сейчас пришла, а не я к тебе. И это ты от меня чего-то хочешь, а не я от тебя. Поэтому именно мне надо попросить тебя оставить меня в покое и не попадаться каждый день мне на глаза. Что-нибудь еще?

Вера несла сюда, как драгоценные слитки, свои козыри — покушения на убийство: первое, когда ее чуть не сбила машина, и второе, когда в миллиметре от ее головы пролетела банка с водой. Что это — случайность? Покушения? Или паранойя?!

Чтобы не оказаться высмеянной в очередной раз, она решила промолчать.

Щеки у Веры пылали. Нет, не так она представляла себе этот разговор! Она была уверена, что высота ее положения сразу же расставит все по своим местам. Ведь это ее выбрал Андрей, это она была его невестой, и это она каждую ночь ложилась с ним в постель. Это она должна была оказаться на верхней ступеньке их разговора с Соней и не просить, а требовать, чтобы Соня оставила их в покое. На деле же все выходило наоборот. Соня смеялась ей в лицо, перевернув вверх тормашками истинный смысл происходящего. И в одном она была права: ведь это Вера пришла к ней просить (потребовать у нее так и не получилось, тон она взяла не тот) отстать от них, а не Соня — умолять, чтобы Андрей к ней вернулся.

Вере стало так стыдно и больно, что она встала и бросилась к дверям.