Две чаши весов

Она сделала слабую попытку отстраниться, но его ладонь легла на щеку и легонько повернула голову. Лилит попыталась стряхнуть руку, но его глаза, глубокие и темные, как кратер вулкана, в котором горел мистический огонь, лишили возможности двигаться, гипнотически воздействуя на какую-то часть сознания. И она подавала ответные сигналы, обозначавшие то самое проявление необузданности и скрытой страсти, о которых испанец говорил, описывая ее глаза.

В это утро Хосе не раз и не два сказал, что готов взять на себя ответственность за судьбу Лилит. Старался как можно убедительней внушить ей эту мысль. Почему же сейчас его поведение противоречило тому, о чем он недавно говорил? Она решила спросить об этом.

— Что ты хочешь, Хосе? Чувствую, тебе не терпится поцеловать меня. — Слова с трудом срывались с одеревеневшего языка и неповоротливых губ.

— Сейчас для этого неподходящее время и место...

— Понимаю. Все проходящие мимо могут видеть нас.

— Теперь наконец могу все сказать. С тех пор как нашел тебя, я наблюдал за твоими глазами, разглядывал твои ноги.

— Когда мы находились в море, ты так не говорил.

— Но собирался. А что должно было произойти после того, красавица?

— Я... я не знаю...

— Отлично знаешь. — И в подтверждение этих слов его губы завладели ее губами.

Хосе был прав, она знала, как может поступить этот испанец. Лилит ответила на поцелуй, ничто не могло ее удержать. К такому нежному соединению она стремилась всю свою жизнь. А оно произошло так быстро и неожиданно, вызвав в ней сладостное томление и желание изведать новые, необычные ощущения. Девушка почувствовала острую потребность прикоснуться к нему. Кончики пальцев помимо ее воли нащупали на его затылке впадинку, затем двинулись вниз, туда, где выступали стальные мускулы плеч.

— Ох, пожалуйста! — вскрикнула Лилит, когда он отнял губы и нежно отвел ее руку от своего тела. — Я хочу чувствовать тебя!

— А я тебя, — хрипло пробормотал он. — Но в такой ситуации не стоит этого делать.

— Тогда почему ты начал? — требовательно спросила она, вздрагивая от накатывающего на нее желания. — Ты не должен был этого делать.

— Увы, я должен был сказать, красавица, что думаю о тебе.

— Ты ничего не должен! — запротестовала она, стараясь отвести от него взгляд.

— Именно здесь. Эти слова рвались из меня с того момента, как я впервые увидел тебя. И очень хорошо, что я сумел их произнести.

— Сумел произнести и тут же от них отказываешься. Бог с тобой! — сказала девушка таким тоном, словно Хосе причинял ей невыносимую боль. — От чего ты еще откажешься? От своей сдержанности? От одежды? От... от твоего семени, из которого появляются мальчики? — Она остановилась только потому, что его ладонь прикрыла ей рот.

— Мне не доставляет удовольствия слушать такие речи от женщины!

— Ах, тебе не нравится! Из всего... — Продолжать было бесполезно, потому что она не могла произнести больше ни слова — его ладонь плотно зажимала ей рот.

У Лилит не хватало сил, чтобы освободиться. Она попыталась замотать головой, но его рука крепко держала ее. Только и оставалось, что метать молнии глазами, теми самыми, которые Хосе назвал дикими. Сейчас она готова была испепелить его взглядом.

— Ты сказала, будто я отказываюсь от своих слов, что хотел бы, как и ты, почувствовать тебя всю. — Его голос стал хриплым от страсти. — Я не собираюсь повторять их снова.

— Прекрасный выход! — выдавила Лилит, однако вместо слов получилось лишь какое-то нечленораздельное мычание.

— Ты щекочешь меня, красавица! — Он отпустил ее, сделав при этом вежливый поклон, словно они встретились на каком-нибудь приеме. — Кажется, ты что-то хотела мне сказать?

— Если ты еще раз поступишь со мной так, как сейчас, я заору на всю округу.

Хосе пренебрежительно улыбнулся.

— Тебе стоит поучиться сдержанности.

— А тебе? — бросила она раздраженно. — Отпускаешь в мой адрес всякие... всякие комплименты...

— Никаких комплиментов! — заявил он так, словно его осуждали за какие-то двусмысленности. — Все, что я сказал, — чистейшая правда.

Но Лилит продолжала спорить.

— Ты наговорил массу всяких гадостей, после того как я попросила тебя помочь. Потом напомнила тебе... — Она посмотрела на маленького мальчика, который, остановившись, с восхищением рассматривал яхту Суареса. — Я напомнила тебе, что мы находимся на виду у всех. На виду, — подчеркнула она, глядя, как Хосе отечески улыбается малышу и что-то говорит на своем языке. — Ты будешь слушать меня?

— Я слушаю, красавица. Но, пойми, если бы мы не были на виду, я не смог бы ничего тебе сказать. — Он посмотрел вслед удаляющемуся мальчику, потом повернулся к ней, изобразив всем своим видом полное внимание. — Я не смог бы сказать тебе такие вещи наедине.

— Почему? — Лилит вздохнула, совершенно не понимая его. — Почему бы не смог?

— Я только мысленно произносил эти слова, — сказал он, испытывая явное замешательство. — Если бы мы сейчас были в уединенном месте, то после таких признаний занялись бы любовью.

— Ох, ты!..

Лилит сжала пальцы в кулачки, но возразить ничего не могла. Как ни странно, но ей приятно было слышать такое откровение.