Дважды два выстрела

Но этот… персонаж похитителем явно не был. Да и мстителем за кого-нибудь Ариной посаженного бандита тоже. Во-первых, следователям мстят крайне редко — вот судьям еще куда ни шло. Во-вторых, вернувшись из Питера домой, она просто не успела еще нарасследовать ничего такого, чтоб пробудить в ком-нибудь столь горячую жажду мести. И что за месть такая, простите? Убить ее уже двадцать восемь раз можно было: выстрелить и смыться, а не лясы точить. Ну, предположим, просто убить гипотетическому мстителю мало. И что? Сунуть в машину и увезти в темный подвал — для совершения этой самой мести, длительной и болезненной? Вот прям вот так увезти — с не особенно людной, но вполне освещенной улицы? Устроив драку на потеху любому прохожему или проезжему? Оставленный в салоне свет сомнений не оставлял: кроме покинувшего автомобиль симпатичного молодого человека, никого там больше не было.

Тут Арина хмыкнула второй раз — уже над собственными, пусть и уместившимися в долю секунды размышлениями. Вот что профессия с человеком делает — вон до чего уже додумалась, сколько версий выстроила, и сама же их опровергла. Хотя на деле все, разумеется, просто и прямолинейно, как телеграфный столб: облил ее молодой человек случайно, а поскольку ехал с вполне разумной скоростью, успел заметить, что «жертва» молода и симпатична. Вот и решил познакомиться. И, кстати, почему бы и нет? В конце концов, она давно уже вольная птица, не век же Питер и бывшего мужа вспоминать. Причем собственно Питер, что любопытно, пробуждался в памяти куда чаще, чем благоневерный супруг.

Видимо, какая-то часть размышлений отразилась на ее лице, поскольку во взгляде виновника инцидента затеплилось что-то похожее на надежду.

— Помилосердствуйте, синьора! — жалобно взмолился он.

Это стало последней каплей. Не стандартное «девушка», не дурацкое модное «мадам», не пошлое «красавица», и уж тем более не низкопробное «эй, ты!» Синьора… Арина даже плечи расправила. И… улыбнулась настырному молодому человеку:

— А вы в курсе, что это остановка общественного транспорта, и посему частному автомобилю тут стоять не полагается? Или вы гаишников не боитесь?

— Боюсь, — покаянно признался тот. — Особенно с тех пор как их так непроизносимо переименовали. Но если меня сейчас оштрафуют, значит, так тому и быть. Я же виноват, ехал неосторожно, вас обидел. А вы не позволяете мне хоть немного реабилитироваться. Пусть хоть гаишники накажут, иначе меня совесть загрызет.

Совесть его загрызет, надо же!

— Ладно, — усмехнулась Арина. — В химчистку мы не поедем, но домой вы меня подвезти можете. Чтоб не пугать моим видом пассажиров общественного транспорта.

— Эрик, — улыбнувшись, представился «совестливый», усадив Арину на пассажирское сиденье, усевшись за руль и трогая с места — довольно резко.

— Эрик? Не самое распространенное имя.

— Матушка в молодости Ремарком зачитывалась, вот и наградила. Спасибо хоть без Марии обошлось, — он рассмеялся.

Смех у него тоже был хороший. Легкий, очень естественный. И «матушка» прозвучало так же естественно.

На секунду Арина замешкалась — не представиться ли каким-нибудь придуманным именем — но осадила сама себя: ты, дорогая, совсем на своей работе свихнулась, в полного параноика превращаешься.

Доехали быстро. Правда, Арина предусмотрительно попросила высадить возле булочной, что стояла в полуквартале от ее дома. Этот самый Эрик был, конечно, очень даже мил, но осторожность не помешает.

* * *

Уложив Майку, Арина погрузилась в изучение «галерейного убийства». Вообще-то таскать дела домой запрещалось — тайна следствия и все такое — но все всё равно таскали: не круглосуточно же в рабочем кабинете торчать. А дома — раздолье, сиди, вчитывайся, пока совсем носом клевать не начнешь.

Та-ак… Аутопсию делала Мирская. Не Плюшкин, конечно, но тоже ничего. Ярослава — девушка дотошная, хотя иногда избыточно осторожная. Поколебавшись немного — на часах было начало одиннадцатого — Арина все-таки позвонила.

— Привет-привет, — весело пропела трубка голосом Ярославы Мирской. — Ты по поводу художницы?

— А ты тоже считаешь, что у тебя на столе лежала художница, а не ее сестра?

— Да откуда ж мне знать? Они ж близняшки. Говорят, там даже родители теперь понять не могут, кто мертвая, кто живая. Так что я сугубо условно. Хотя было бы логично: тело художницы на ее же выставке. Чего услышать-то хотела? Я вроде все в заключении написала.

— Слав, ну в двух словах, а? Дальность в первую очередь.

— Дальность? Признаков выстрела в упор нет, но ты учти, прически у девушек были такие, знаешь, низкий, почти на шее, узел. Вот через этот узел волос пуля и прошла.

— То есть, отсутствие следов на коже ни о чем не говорит?

— Ну… почти. На мой взгляд, при контактном выстреле волосы опалило бы сильнее. И продуктов сгорания на них практически нет, смывы я на всякий случай сделала. И все-таки утверждать стопроцентно не возьмусь, так что дальность предположительная. Пулю я извлекла, калибр пять и шесть.

— То есть спектр оружия широкий.