Дважды два

– Я хочу, чтобы вы знали: да, меня не радует возможность стать вашим первым и единственным клиентом, но я пытаюсь убедить себя, что в таком случае у вас будет больше времени на работу над моей рекламной кампанией. Честно говоря, я так и не принял решения. Но увидев сегодня все, что вы сделали, признаться, поразился тем, как много времени и усилий вы вложили в подготовку.

Я набрал побольше воздуха в легкие.

– Что вы хотите этим сказать?

К дому Эмили я ехал, чувствуя сильное головокружение. Если бы не навигатор в телефоне, я ни за что не нашел бы нужный адрес. Эмили жила недалеко от моего дома, но через этот район я еще ни разу не ездил, а основная улица была нечетко обозначена на картах. Повсюду деревья, дома, построенные в середине прошлого века, – с большими окнами, обитые кедровой вагонкой, с цокольными этажами, перепад уровней которых соответствовал рельефу местности.

Я прошел по извилистой тропинке мимо пруда с карпами и приблизился к двери дома. Эмили открыла и вновь поразила меня теплом своей улыбки.

– Я думала, ты приедешь позже, – сказала она. – Почему-то я решила, что презентация затянется. Ну, проходи.

Из-за ссоры с Вивиан мне было не по себе, а после встречи с Тальери у меня кружилась голова, но, войдя в дом недавно разведенной женщины, с которой я когда-то спал, я испытал еще более острое ощущение нереальности происходящего. Было в этом что-то неправильное, неуместное, и мне пришлось напомнить себе, что я приехал всего лишь забрать дочь, точно так же, как забрал бы ее у своей мамы. Но ощущение, что я делаю что-то не так, лишь усилилось, когда Эмили указала в сторону лестницы.

– Дети в игровой с Пудингом. Полчаса назад пообедали, так что играют не слишком долго.

Я кивнул, стараясь сохранять дистанцию между нами.

– Им нравится?

– Очень, – ответила она. – Все время смеются. По-моему, в нашего пса твоя дочь просто влюбилась.

– Ничуть не удивлен. А как Пудинг? Поладил с хомяками?

– Несколько секунд обнюхивал клетку, этим все и кончилось.

– Вот и хорошо. – Я сунул руки в карманы.

Внутренний голос продолжал нашептывать, что напрасно я сюда явился, что в доме Эмили мне не место. Отвернувшись от нее, я окинул взглядом комнату. Этаж имел открытую планировку, солнечный свет, слегка приглушенный жалюзи, лился через большие окна в тыльной стене дома, помещение выглядело уютным и немного эклектичным, а всякие мелочи, разбросанные там и сям, указывали на то, что здесь живет художник. На стенах я увидел несколько больших картин и предположил, что это работы Эмили.

– У тебя красивый дом, – заметил я, стараясь придерживаться разговора на отвлеченные темы.

– Спасибо. – Эмили чувствовала себя гораздо свободнее, чем я. – Вообще-то я подумываю продать его. Он требует слишком много ухода, а пара комнат нуждается в серьезном ремонте. Но с тех пор как уехал Дэвид, за дело я не бралась. Извини за беспорядок.

– Никакого беспорядка я не вижу, – возразил я. – А это твои картины?

Она встала ближе ко мне – настолько, что я уловил аромат шампуня с жимолостью, которым она обычно пользовалась.

– Да, это довольно старые мои работы. Давно уже думаю заменить их, но все руки не доходят.

– Теперь понятно, почему хозяину галереи нравятся твои картины.

– Они напоминают мне время, когда я была беременна Бодхи, – темные, менее текстурные, чем нынешние. И более меланхоличные. Но во время беременности меня несколько месяцев тошнило почти непрерывно, может, в этом все дело. Погоди секунду… – Она отошла к лестнице. – Бодхи, Лондон! – крикнула она. – У вас все хорошо?

Я услышал, как дети ответили хором:

– Да!

– Твой папа приехал, Лондон.

Над головой послышался топот, и я увидел свою дочь, выглядывающую между прутьями перил.

– Папа, а можно мне еще побыть у Бодхи? У него есть второй световой меч, он красный! Мы играем с Пудингом!

Я перевел взгляд на Эмили.

– Я не против. – Она пожала плечами. – Лондон не дает Бодхи скучать, а у меня появляется шанс перевести дух.

– Ну хорошо, – ответил я Лондон. – Но только недолго. Не забывай, что сегодня у тебя еще хореография.

– У мисс Хэмшоу? – спросила Эмили и, когда я кивнул, добавила: – Я слышала о ней кое-что интересное. «Интересное» в этом случае вовсе не значит «хорошее».

– По-моему, эти уроки Лондон не очень-то нравятся, – признался я.

– Так забери ее оттуда.

С Вивиан такой номер не пройдет, мысленно возразил я. Помолчав, Эмили указала большим пальцем в сторону кухни.

– Хочешь сладкого чаю со льдом? Я как раз приготовила целый кувшин.

Внутренний голос вновь посоветовал мне вежливо отказаться, но я машинально произнес:

– Было бы неплохо.

Я последовал за Эмили на кухню, где на полу у застекленных дверей, ведущих на задний двор, стояла переноска с хомяками. В стороне я увидел двери еще одной комнаты – явно мастерской художника. Вдоль стен в ней были расставлены картины, еще одна – на мольберте; рабочий фартук был брошен на видавший виды письменный стол, где теснились сотни тюбиков и баночек с красками.

– Значит, здесь ты работаешь?