Дважды два

– Для этого и существуют друзья.

– Эмили, мы давние знакомые, – продолжал я. – Нашей дружбе уже много лет, а последние пятнадцать из них мы не виделись. Но каким-то образом за считаные дни ты снова стала моим лучшим другом.

Я увидел, как ее глаза блеснули, словно звезды.

– Однажды я прочла слова, которые мне накрепко запомнились. Вот они: дружба – это не количество лет, прошедших после знакомства. Это прежде всего человек, который входит в твою жизнь и говорит: «Я рядом, когда я тебе нужен», и доказывает это делом.

Я улыбнулся.

– Неплохо сказано.

– Расс, ты как будто считаешь себя моей обузой. Но это не так. Хочешь верь, хочешь – нет, но мне нравится разговаривать с тобой. Нравится, что мы вновь стали друзьями. Если не считать Грейс и Маргерит, у меня нет никого, кроме Бодхи. И еще есть что-то… даже не знаю, как сказать… что-то теплое в краткости наших объяснений: незачем уточнять, кто мы такие и откуда идем. Все и так уже известно.

– Хочешь сказать, я удобен, как разношенный башмак?

Она засмеялась.

– Любимый башмак… да, пожалуй. Тот, который в точности подходит по размеру и который никакими другими не заменишь.

От нее исходило искреннее тепло, и его ощущение удивительно ободряло и успокаивало, – я вдруг понял, что именно этого мне не хватало на протяжении долгих лет жизни с Вивиан.

– Вот и я так думаю, Эм. – Я посмотрел ей в глаза. – Честное слово.

Она помолчала, покачивая бокал в руке.

– Помнишь, как мы застряли на чертовом колесе? Во время фейерверков?

– Помню, – кивнул я.

– Я думала, в ту ночь ты сделаешь мне предложение, – тихо продолжила она. – Но ты его не сделал, и я была так… разочарована.

– Мне очень жаль, – сказал я чистую правду.

– Не извиняйся, это глупо, – отмахнулась она. – Я вот о чем хочу сказать: если бы я согласилась и мы поженились, у меня сейчас не было бы Бодхи, а у тебя – Лондон. И какими мы были бы тогда? Возможно, развелись бы. Или ненавидели бы сейчас друг друга.

– А по-моему, у нас все получилось бы.

Ее улыбка показалась мне меланхоличной.

– Может быть. Теперь уже не узнать. Но мы оба набили достаточно шишек, чтобы понять, какой непредсказуемой бывает жизнь.

Я не сводил с нее глаз.

– Знаешь, ты постоянно говоришь то, что изумляет меня и заставляет задуматься.

– Только потому, что моей специальностью были гуманитарные науки, а не бизнес.

Я рассмеялся, исполненный благодарности за то, что она вернулась в мою жизнь, как раз когда я в этом особенно нуждался.

Домой я вернулся лишь далеко за полночь.

– Ты вчера вернулся поздно, – заметила Вивиан, когда мы следующим утром встретились на кухне. – А собирался, кажется, быть дома к одиннадцати.

Несмотря на то, что накануне лег поздно, я встал в обычный час.

– Потерял счет времени, – объяснил я. Было видно, что ей любопытно узнать, где я был и чем занимался. Но это ее уже не касалось. Сменив тему, я спросил: – Когда планируешь отъезд? Ведь ты на машине.

– В шесть или в половине седьмого, пока еще не решила.

– Хочешь, поужинаем все вместе перед твоим отъездом?

– Я собиралась свозить Лондон куда-нибудь поужинать пораньше.

– Хорошо, – кивнул я. – В любом случае я вернусь к шести.

Она словно ждала, что я поделюсь своими планами на день. Но я молча просматривал газету, попивая кофе. Убедившись, что продолжения не будет, она ушла наверх – видимо, принимать душ и готовиться провести очередной день с Лондон.

Глава 21 На полную мощность

Мы с Эмили встречались шесть раз до того, как впервые переспали. Первым нашим свиданием после той свадьбы стал поход, который предложила она, потом мы побывали на концерте. Несколько раз мы обедали и ужинали вместе. К тому времени я был уже без памяти влюблен в нее, но пока не мог понять, что значу для нее.

В то утро я заехал за ней пораньше, и мы отправились в Райтсвилл-Бич – обедали в ресторанчике у причала, бродили вдоль кромки воды, собирали ракушки в мою бейсболку и резвились на берегу у пирса. До сих пор отчетливо помню, как ветер развевал позолоченные солнцем пряди ее волос, когда она наклонялась за приглянувшейся ракушкой.