Двадцатое июля

— Прочитали приказ о новом назначении? — Рука пьяницы указала на документы. — А ведь эту должность должен был получить я. По чину. И по стажу в партии. Но обо мне почему-то забыли — назначили вас. Мне это кажется подозрительным.

— Вы не совсем трезвы. — Мюллер загородил стол спиной. — Пойдите и проспитесь. Не ровен час, нагрянет рейхсфюрер.

— И пусть нагрянет! — Кальтенбруннер вскинул указательный палец: — Кстати, а наш Хайни знает, что вы лижете задницу Борману? И не только ему. А иначе как понять ваше назначение? Послушайте, Мюллер, что вы там прячете за спиной?

Кальтенбруннер встал на нетвердые ноги, схватил шефа гестапо за лацканы мундира и попытался оттолкнуть в сторону «Если он сейчас увидит бумаги по Брауну, мне конец», — мелькнула мысль у Мюллера. Она-то и обусловила его дальнейшие действия. Правой рукой группенфюрер перехватил запястье Кальтенбруннера, резко вывернул его и с силой нажал. Массивное тяжелое тело обергруппенфюрера рухнуло на пол. Мюллер отпустил руку шефа, быстро прошел на место и спрятал все документы в ящик стола.

— Зачем вы это сделали? — Кальтенбруннер с трудом поднялся на ноги, баюкая едва не покалеченную гестаповцем руку.

— Покиньте мой кабинет, — в голосе Мюллера прозвучала сталь. — Если вы не уйдете в течение двух минут, вас выведут мои люди. А о вашем поведении будет доложено рейхсфюреру.

Мутные глаза босса некоторое время удивленно таращились на шефа гестапо, и это привело «Мельника» в легкое замешательство. Когда же начальник покинул кабинет, он обессиленно упал в кресло. Выругался. Действительно, на кой черт именно его назначили руководителем новосозданного комиссариата? Могли бы назначить и Кальтенбруннера. Все равно всю работу пришлось бы тянуть ему и его ребятам.

В гестапо давно был сосредоточен и укоплектован огромный материал на заговорщиков. Во-первых, потому, что Мюллер бросил в первый же день на данный участок работы почти весь берлинский состав крипо, то есть более 400 человек. Во-вторых, главные оставшиеся в живых заговорщики, будучи подвергнуты изощренным пыткам, дали самые подробные показания. В том числе, как и рассчитывал Мюллер, против Гиммлера. Последние протоколы, подписанные арестованными, Мюллер не закрывал в сейфе, а уносил со службы. Заключенных же на следующее утро находили мертвы-ми в своих камерах. Глупых вопросов в ведомстве Мюллера никто не задавал. «Хотя не так уж плохо, что именно меня назначили на должность главы комиссии, — пришла вдруг другая мысль. — Кальтенбруннер не дурак и в трезвом состоянии вполне может проанализировать ситуацию. А должность руководителя комиссариата позволяет без суда и следствия ликвидировать любого, кто попытается перейти дорогу».

Телефонный звонок отвлек Мюллера от размышлений. Звонил Геббельс.

— Господин группенфюрер, — голос министра пропаганды звучал звонко и жизнеутверждающе, — нам необходимо согласовать с вами дату проведения судебного процесса над заговорщиками. Я хочу провести его в начале августа. Вы будете готовы предоставить нам материалы к первому числу?

Мюллер дал себе несколько секунд подумать. Он вернется в Берлин 30-го. К этому дню его люди успеют, конечно, подготовить все необходимые материалы, но передавать их он должен лично. Разумеется, предварительно тоже с ними ознакомившись. Нет, суток не хватит.

— Господин рейхсминистр, для детального и углубленного анализа материала нам потребуется времени чуть больше. Вы не станете возражать, если я предоставлю вам документы 3 августа?

— Хорошо. Тогда первое слушание мы назначим на 7-е. И еще, герр Мюллер. Я хочу, чтобы судебный процесс был показательным. Каково будет ваше мнение по поводу места его проведения?

«Да хоть у черта на рогах!» — хотелось крикнуть Мюллеру. До отъезда осталось всего три часа, а его отвлекают всякими глупостями. А тут еще Литценберг заявился: следователь вошел и, заметив, что шеф разговаривает по телефону, тихо присел на край стула.

— Господин рейхсминистр, я думаю, нам не стоит придумывать что-то новое. Помещение тюрьмы Плетцензее вполне подходит для суда над преступниками.

— Что ж, господин Мюллер, я охотно доверюсь вашему профессиональному мнению. Жду доклада. Хайль!

Мюллер бросил трубку и подозвал Литценберга ближе:

— Рассказывай.

— Нашел. — Подчиненный достал фотографию. — Шилова Наталья. Год рождения — 1922-й. Прибыла с эшелоном № 324/7 в мае 1943 года. Определена на работы к Эльзе фон Хассман, вдове генерала Генриха фон Хассмана, погибшего…

— Где она? — перебил докладчика Мюллер.

— В подвале. Камера № 5.

Мюллер встал, подошел к окну.

— Отличная погода, Людвиг. Просто замечательная.

Литценберг терпеливо ждал, когда шеф насладится видом из окна и вернется к делу. Мюллер же не торопился. В скором времени предстояло много работы, и в спокойное, расслабленное состояние ему, к сожалению, нескоро еще доведется войти. По улице немолодая женщина толкала перед собой коляску, из которой виднелись какие-то тряпки и обломки мебели. Хорошее настроение мгновенно улетучилось.