Двадцать писем Фебу

Но я опять уклоняюсь. Очень трудно писать об этом и не впасть ни в одну из крайностей – ни в мистику, ни в сентиментальность, ни в скепсис. Реальность гораздо сложнее каждой из этих составляющих и, как любая система, является чем-то большим, чем простая сумма входящих в неё элементов.

Итак, это было странное время. Теперь бы я назвала это Преображением – именно так, с большой буквы, как в Писании. «…И просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет», да простится мне такая выспренняя и дерзкая аналогия. Но правда: очень похоже! Словно замкнулась какая-то электрическая цепь и ток Вселенной потёк по моей кровеносной системе…

После, перечитывая ленту нашей со Львом переписки, я пыталась увидеть её другими глазами – глазами постороннего – и вынуждена была согласиться, что в ней не было ничего особенного. Ну, то есть, если все фразы истолковывать в соответствии со словарными значениями входящих в них слов. Решительно ничего! Обыкновенный приятельский трёп – даже не дружеский, болтовня случайных знакомых: о том о сём, о работе – о детях, немножко о книгах, немножко о мыслях. Факт! Но я засыпала, укрывшись собственным крылом, и просыпаясь, видела восходящее солнце сквозь тонкий узор его перьев…

Впрочем, даже в эту пору я не была так уж слепа и понимала, что образовавшееся притяжение было односторонним. Но я не хотела смотреть правде в глаза и все намёки предпочитала оставлять без внимания. Иными словами, я уже падала, но продолжала думать, что лечу. Надежда умирает последней. Лев был мил, любезен и деликатен – до определённого момента. Мы могли беседовать часами, оставаясь онлайн почти целый день, но на другой день он отсутствовал в Сети – таков был график его работы, на третий появлялся снова, но дискретно: был занят другими делами. Иногда пропадал на несколько дней – командировки, и мне ничего другого не оставалось, как принять эти условия. Я не находила себе места и иногда, не выдержав, писала короткие сообщения, на которые не получала ответа.

Что это было? И если ему было всё равно, то зачем было поддерживать этот огонь? Подбрасывать в него дровишки. Быть может, моё внимание всего лишь льстило его тщеславию? Но тогда долгие беседы совершенно излишни, можно было удовольствоваться коротким обменом репликами.

– Зачем я тебе? – спросил он однажды. – Я непригоден. Я сам по себе, и к тому же шалопай, – добавил он несколько минут спустя и принялся рассказывать мне какую-то историю в качестве примера своего шалопайства.

– А ни за чем. Ты просто есть, – ответила я, и это была почти правда. «Почти» – потому что на самом деле стоило ему тогда написать всего одно слово: приезжай, и я бросила бы всё – свой дом, семью, налаженный с таким трудом быт, работу, которой было отдано столько сил и лет, друзей, с которыми делила беды и радости всю свою жизнь – всё! Если не было бы другой возможности, я пошла бы пешком на другой конец страны…

Не написал. Когда я осторожно пыталась навести разговор на эту тему, давая понять, что хотела бы увидеть его края, он просто отвечал: да, у нас здесь хорошо, но только летом. Однажды, не вытерпев, я спросила: тебе всё равно – приеду я или нет? Ответ был: я этого не говорил.

Ни да, ни нет.

Это, наверное, правда, что мужчины любят глазами. Конечно, здесь имеется некоторое упрощение, но, так или иначе, факт имеет место, и я убеждалась в этом неоднократно. Даже самые умные и тонкие из вас инстинктивно реагируют на зрительный образ. Всё дело в том, что это за образ. И вовсе не обязательно это будет голливудский стандарт – это уже на вкус и цвет. В глазах всех остальных ты можешь быть страшна как смертный грех, но для своего мужчины, пока он любит, будешь оставаться красавицей. Точнее, так: желанной. Потому что красавица для вас – это женщина желанная. И чтобы это желание возникло, чтобы оно сохраняло некоторый уровень постоянного напряжения, должен совпасть целый ряд условий.

Но неправда, что мужчины – существа примитивные. Вы всякие. Льва раздражают подобные обобщения, и он, пожалуй, прав: логически неверно распространять некий признак на весь класс на том основании, что он имеется у нескольких его представителей. Есть мужчины примитивные и есть сложные. Если кому-то попадаются только примитивные, значит, причина в самой женщине – коктейль её собственных качеств таков, что притягивает определённый сорт мужчин. Но не хочу повторяться, об этом смотри выше. Мне попадаются почти исключительно сложные. И это, скажу я тебе, та ещё загогулина! Но речь сейчас не обо мне – по крайней мере, не только и не столько обо мне.