Два завоевателя

— Я как-то не привык спрашивать женщин, когда есть мужчина, приставленный к ним. Но если вы настаиваете… Демисела, вы умеете держаться на лошади? Если да, то ваш отец впереди себя посадит госпожу Миреллу — она весит меньше, а вы поскачете на ее коне. Скакун выглядит вполне прилично.

— Я доверяю своему отцу и себе, — ответила Мелора. — Мы очень постараемся. Неужели вы можете подумать, что я способна бросить своего ослика? Или, что еще хуже, позволю ему утонуть.

— Черт побери, женщина! — не выдержал Бард. — Если вы считаете, что способны усидеть в седле, я поручу этого осла заботам одного из моих людей. Надеюсь, он умеет плавать? Эта ваша скотина?..

— Он же хочет как лучше, Мелора, — укоризненно заметил мастер Гарет. — И Белоснежный действительно может сам поплыть. Мирелла, дитя моя, спешься. Позволь Мелоре переправиться на твоем скакуне, а ты садись позади меня.

Девушка ловко соскочила с коня и проворно вскочила на лошадь ларанцу. Наблюдавшие за ней мужчины на мгновение смогли ухватить взглядом, что ножки у девушки стройные, ладные, обтянутые полосатыми — красное с голубым — чулками. Устроившись в седле, Мирелла крепко обхватила руками приемного отца за пояс. Бард приблизился и помог Мелоре взгромоздиться на коня, потом оглядел ее и презрительно подумал, что та сидит в седле как куль с мукой.

— Заклинаю, ваи лерони, сядьте немного ровнее, крепче держите поводья в руках, — сказал Бард и вздохнул. — Думаю, будет лучше, если вы поскачете рядом со мной, а я поведу вашего коня.

— Превосходная мысль, — вместо дочери ответил мастер Гарет, — так как во время переправы нам надо будет полностью сконцентрироваться на творении заклятия. Я был бы очень благодарен, если бы кто-либо из солдат занялся этим несчастным осликом. Мелора очень переживает за него.

Один из ветеранов громко расхохотался:

— Госпожа Мелора, если вам удастся успокоить эту взбесившуюся реку, я клянусь, что перевезу вашего осла у себя в седле. Как ребенка…

Девушка засмеялась в ответ. Голос у нее был нежный, смех звонкий.

— Думаю, в таком положении он совсем помрет от страху. Лучше ведите его в поводу. Пожалуйста… Он у меня смышленый, сам поплывет, вы его только далеко не отпускайте.

Ветеран принял уздечку, надетую на беленького, ушастого ослика. Бард крепче перехватил повод коня, на котором сидела Мелора. Лошади пришлось шагнуть поближе. Бард огорченно подумал — ну, почему бы такому замечательному голосу не принадлежать Мирелле — и вновь услышал, как рассмеялась Мелора. Он со стыдом подумал, что лерони, возможно, способна читать его мысли, и тут же приглушил их. Следовало думать только о деле — все ты о женщинах да о женщинах!.. Впереди предстоит труднейшая переправа.

— Да помогут нам боги, мастер Гарет, вы готовы?

В следующее мгновение Бард почувствовал, как напряглась восседающая рядом в седле Мелора. Взгляд ее остановился на лице отца, она сконцентрировала на нем все свое внимание. Личико Миреллы совсем скрылось под капюшоном, так что был виден только ее подбородок. Тут же вдоль хребта у Барда вновь побежали мурашки — это был верный знак того, что лерони включились в работу.

Вокруг стояла безмятежная тишина, нарушаемая легким журчанием струй и шелестом листвы, — оттого, может быть, особенно жуткой казалась необходимость вновь ступить в эту реку, вести людей, животных, тащить несчастного осла… Казалось, только посмей коснуться воды, нарушь спокойное течение потока — вновь тебя настигнет кара. Взгромоздятся валы, река выйдет из берегов, взревут волны. Однако делать нечего… Бард дал команду. Люди молча, по четыре в ряд, начали переправу. Кони упирались, ржали, Барду едва удалось справиться со своей кобылой.

«Ну, что ты, девочка моя. Не бойся… вот так, вот так», — он принялся поглаживать ее по шее. В тот момент ужас, ожидание опасности необыкновенно сроднили их — человека и животное. Наконец его лошадь вошла в воду.

Все было спокойно… все еще спокойно… спокойно… Ничего не случилось, прозрачный поток по-прежнему бежал позванивая, не спеша. Вот они добрались до середины реки. Ничего не происходило. Бард потянул за узду лошадь, на которой сидела Мелора, — та было заупрямилась, потом шагнула вперед, и в следующее мгновение перед глазами Барда, как бы застилая обзор, поплыли какие-то тени. Озноб усилился, опять застучали зубы, в воздухе разлилось нечто томительно-жуткое, начинающее волновать воду, однако вражья сила оказалась как бы усмиренной. Невидимая могучая рука или, точнее, завеса сумела удержать реку. Напряжение росло, кобыла Барда с трудом переставляла ноги, словно на них были невидимые путы. Бард изо всех сил понукал ее, тянул за повод лошадь Мелоры…

Вдруг все стихло, наваждение растаяло. Лошадь резво перебирала ногами, Бард, почувствовав, что свободно владеет членами, вздохнул с облегчением. Вражья сила растворилась. Путь был свободен. Выбравшись на противоположный берег, истошно, во всю мощь закричал осел. Словно вознес хвалу… Солдаты от облегчения хохотали как сумасшедшие. Проклятый брод остался позади.