Два завоевателя

— Мой рыцарь, а также доверенное лицо, выполнявшее очень важное задание. Я вынужден был отлучиться в Башню Нескьи по не терпящему отлагательств делу и оставил его вместо себя. Он и был коронован как мое доверенное лицо.

Начальник караула подозрительно оглядел их обоих и грубовато спросил:

— А с королевой он тоже обязан спать как доверенное лицо?

Молодой Руйвел замахал руками:

— С ума сошел! Как ты с королем разговариваешь? Хочешь, чтобы тебе голову с плеч снесли? Уж кого-кого, а Киллгардского Волка я всегда узнаю. Теперь меня не проведешь. Как самозванец мог узнать о том случае со знаменем?

Тут заговорил Пол — затараторил быстро, стараясь развить мысль, с помощью которой Бард хотел выбраться из неприятного положения:

— Что я, совсем ума лишился, чтобы принять на себя еще и супружеские обязанности короля! Дело в том, что он еще раньше обещал отдать мне Мелисендру в жены. Вот почему я согласился на это. Ваше величество, — обратился он к Барду и так глянул на него, что тот моментально догадался, что именно сейчас ему необходимо решительно взять инициативу на себя. — Скажите им, что вы не могли жениться на госпоже Мелисендре, так как у вас уже есть супруга.

Стражники совсем растерялись, да и офицер, признаться, тоже стоял в недоумении. До него дошло, что лучше не вмешиваться в семейные дела королей — того и гляди, головы лишишься. Та же мысль, по-видимому, пришла в голову и часовым. Они все разом вытянулись перед Бардом. Тот невольно бросил благодарный взгляд на Пола, потом распорядился:

— Ступайте и передайте посланнику Хастуров, что я встречусь с ним, как только приведу себя в порядок. Надо побриться, переодеться… Вы только ему об этом не говорите. Сообщите об этом дому Варзилу из Нескьи.

Когда солдаты вышли, Бард обратился к Мелисендре:

— Поверишь ты или нет, но я на самом деле решил выдать тебя замуж за Пола. А теперь как нам быть? Я не могу без Эрленда. Это единственное, что у меня есть.

Ее подбородок дрогнул, однако она сумела переломить себя и почти спокойно произнесла:

— Не надо было мне вставать на эту дорожку.

Бард невольно вспомнил о матери, которая отдала его дому Рафаэлю, чтобы тот воспитал его как благородного. Неужели все женщины так самоотверженны?

Он грубовато выговорил:

— Я понимаю, он твой сын. Только, черт побери, не надо слез с утра. Я знаю, что он твой сын, и постараюсь, чтобы он всегда помнил об этом. Теперь ступай, разыщи моего слугу, пусть он подберет мне платье для аудиенции. И ты, Паоло, позаботься наконец о своих волосах, ты же не из леса вышел. Нам с тобой придется еще не раз сыграть в эту игру.

Пол неожиданно для самого себя вытянулся по стойке «смирно», потом отправился в другую комнату. Мелисендра последовала за ним, взяла под руку.

— Если бы ты только мог знать, — улыбнулась она, — что все кончится таким образом.

Пол в свою очередь обнял ее:

— Что я еще мог сделать? Стоило замешкаться, и тогда уже не отделаться бы от короны. Пусть он сам ее носит.

На мгновение он примолк — вымолвил как бы в шутку, однако слово вылетело — не поймаешь. Он испытал неожиданное облегчение. Барду он не завидовал. Нисколечко… Может, действительно на Дарковере не так уж плохо. Может, в самом деле, чтобы остаться в живых, не обязательно покушаться на жизнь Барда? С нынешним Волком можно было договориться. С ним и вправду что-то случилось. Как раз после поездки на озеро Безмолвия, где Пол добыл Карлину. Пол не знал, что именно произошло, но теперь он имел дело с другим человеком. Возможно, Мелисендра догадывается, тогда придет день, и она откроет ему эту тайну.

А может, сам Бард захочет поговорить по душам — ничего удивительного в том не было.

Киллгардский Волк глянул на себя в зеркало. Вот теперь другое дело! Побрит, приодет, светлые волосы заплетены в косичку, перевязанную красным шнурком. Знак воинского отличия!.. М-да, с виду тот же самый мужчина, а копнешь поглубже — слюнтяй! Растяпа!.. Забыл уже, когда в последний раз играл ножиком. Сегодня утром был повод — так сробел. Бард засмеялся — вот и хорошо, что сробел. Хлопот меньше… Ладно, что дальше? Пол поступил правильно… И после бомбежки распоряжался толково — он, правда, не ожидал такого благородства от бунтовщика, которого на родине приговорили к смертной казни, как бы она у них там ни называлась. Что ж, поживем — увидим; может, с ним тоже какое-нибудь чудо произошло?

«Нет, я бы не смог его убить. Слишком много жизней мною загублено. В гневе я бы не сдержался, но зарезать хладнокровно, во сне, отдать приказ казнить его — это уже чересчур! И зачем? Он, как ни крути, часть меня самого. Как, впрочем, и Карлина. И Мелисендра… Во всей этой истории одно радует — что я наконец избавился от Мелисендры».