Конечно, синьор. Я с ним совсем закружился, с вашим письмом. И вот я, закружившийся баран, отдал ваше письмо этой баранине в кружевах. Но эта баранина в кружевах ничего не дала мне, закружившемуся барану.
Ты столько баранов нагнал, что пастбища не хватит.
А если на пастбище тесно, то не заколоть ли вам свою овечку?
Эк куда повернул! Ну ладно, не пора ли барану отваливать в свой загон?
Не столько в свой загон, сколько за свой гон. И не я должен отваливать, а вы должны мне отвалить.
Под загоном я разумею твой хлев.
Значит, вместо того чтобы сунуть мне в кошелек, вы хотите засунуть меня за загородку? Стоило после этого разыскивать вашу красотку!
Выкладывай, что она сказала.
Кивнула, болван?
Да.
Что — да? Что ты — болван?
Нет, синьор. Я сказал, что она кивнула. А вы спросили: она кивнула? А я сказал: да.
А вместе и вышло, что ты болван.
Если вы взяли на себя труд открыть мне это, так в награду за то, что потрудились, возьмите это себе.
Нет, это именно тебе — за то, что ты носил мое письмо.
Ладно, я уж вижу, мне от вас многое сносить придется.
А что же, синьор, вы собираетесь от меня сносить?
Ах, синьор, я честно отнес ваше письмо, а за свои труды получил от вас только «болвана».
Клянусь, у тебя быстрая сметка.
И все же она никак не догонит ваш медлительный кошелек.
Ладно, ладно, не болтай по-пустому и открой мне, наконец, что она сказала.
Так откройте свой кошелек: пусть ее ответ и ваши деньги придут к цели одновременно.
Хорошо, синьор, вот вам за ваше усердие. Что же она сказала?
Честное слово, синьор, вряд ли она достанется вашей милости.
Почему, разве ты что-нибудь заметил?
Синьор, я ровно ничего не заметил, я не заметил даже медяка в награду за то, что принес ей ваше письмо. А если она ни в грош не ставит того, кто принес ей часть вашей души, — боюсь, она решит, что и самая душа не стоит ломаного гроша. Не дарите ей ничего, кроме камней, — она тверда как сталь.
Так она ничего не сказала?
Нет, даже не сказала — «вот тебе за труды». Свидетельствую вашу доброту и благодарю вас, принимая в свидетели вашу шестипенсовую монету. В награду за нее носите сами свои письма, а я, синьор, отнесу ваш привет моему хозяину.
Ступай! Когда ты сядешь на корабль,
Он будет от крушенья обеспечен, —
Не под водой, а в петле твой конец!4
А я найду посланника получше.
Когда такой неисправимый шут
Вручил прекрасной Джулии посланье,
Она могла над ним лишь посмеяться.
СЦЕНА 2
Скажи, Лючетта, мы теперь одни:
Ты, значит, мне советуешь влюбиться?
Да уж пора бы. Только не споткнитесь.
Из множества синьоров, что приходят
Развлечь меня игрой или беседой,
Которого, по-твоему, мне выбрать?
Вы называйте их, а я отвечу,
Как в простоте сердечной разумею.
Откроем счет красавцем Эгламуром.5
Красив, учтив, речистей всех других,
Но я скажу: для вас он не жених.
Ну, а Меркацио? Щедр и денег тьма.
Э, денег тьма, да много ли ума?
Так кто же — не Протей ли благородный?
Простите мне, болтушке сумасбродной!
Тебе? Простить? Да что за чепуха!
Язык всегда доводит до греха.
Прилично ль мне! Мое ли это дело:
Таких синьоров я хулить посмела!
Что ж, и Протей не лучше остальных?
Вот он для вас — единственный жених.
Ты это можешь доказать?
По-женски.
Он всех милей мне — значит, лучше всех.
Отдать ему любовь мою?
Надеюсь,
Вы не хотите вышвырнуть ее?
Но он один мне сердце не волнует.
Но он один все сердце вам бы отдал.
Он о любви своей не говорит.
Тем жарче пламень, чем он глубже скрыт.
Не любит тот, кто слов любви страшится.
Не любит тот, кто в ней спешит открыться.
Как разгадать мне, что в душе таит он?
Пожалуйста, прочтите: вот письмо.
«Для Джулии». Кто пишет?
Прочитайте, —
Узнаете.
Кто дал его тебе?
Слуга синьора Валентина, Спид.
Он от Протея шел, и я случайно
С ним встретилась. Простите, синьорина,
Что я взяла письмо на ваше имя.
Клянусь моей невинностью, ты сводня!
Как! Принимать любовные записки
И соблазнять неопытность мою!
Поистине достойное занятье,
Но, видимо, тебе оно подходит.
Возьми письмо и отнеси немедля,
Иль на глаза не смей мне попадаться!
Заступницу любви вы так браните!
Ступай!
Уйду, чтоб дать вам поразмыслить.
Письмо мне страшно хочется прочесть,
Но как-то стыдно вновь позвать Лючетту,
Просить о том, за что сама бранила.
А все ж она порядочная дура.
Я — девушка, чего ж она ждала?
Она меня должна была заставить
Прочесть письмо. Всегда в устах девицы
Под строгим «нет» улыбку прячет «да».
О, глупая любовь! Как злой ребенок,
Она кусает няньку, а потом
Целует розгу. Я гнала Лючетту —
И так хотела, чтоб она осталась!
Я гневно брови хмурила, а сердце