Два трактата о правлении

185. Над теми же, кто стал на его сторону в войне, а также над теми жителями покоренной страны, которые не оказывали ему сопротивления, и даже над потомством тех, кто оказывал ему сопротивление, победитель, даже в справедливой войне, на основании своего завоевания не имеет права повелевать. Они свободны от какого-либо подчинения ему, и если их прежнее правительство распущено, то они вольны создать себе новое.

186. Верно, что победитель обычно силою принуждает их, приставив меч к их груди, пойти на его условия и подчиниться такому правительству, которое ему заблагорассудится им дать; но вопрос заключается в том, какое право имеет он так поступать? Если будет сказано, что они подчиняются по собственному согласию, то тогда подразумевается, что их согласие необходимо для того, чтобы дать [c.372] победителю право управлять ими. Остается только поразмыслить над тем, в какой мере обещания, исторгнутые силой без права, можно считать согласием и насколько они обязывают. На это я скажу, что они совершенно не обязывают, потому что если другой получает что-либо от меня силой, то право по-прежнему сохраняется за мной, и он обязан возместить мне это в ближайшее время. Тот, кто силой отнимает у меня лошадь, должен вернуть её в ближайшее время, и я по-прежнему сохраняю за собой право взять её обратно. По той же причине тот, кто силой вынуждает у меня обещание, должен в ближайшее же время дать мне возмещение, i. e. освободить меня от этого обязательства, или я сам возьму его обратно, i. e. решу, буду ли я его выполнять. Ведь закон природы, накладывая на меня обязательство только по тем правилам, которые предписывает природа, не может обязать меня нарушить её правила; а исторгнуть у меня что-либо силой и будет означать именно это. Не меняет дела, если сказать: "Я даю обещание"; это не в большей мере извиняет силу и обходит право, чем в том случае, когда я опускаю руку в свой карман и сам даю свой кошелек грабителю, который требует его, приставив к моей груди пистолет.

187. Из всего этого вытекает, что правление, силой навязанное победителем покоренным, вести войну с которыми он не имел права, или тем, кто не участвовал в войне против него, когда он был прав, не накладывает на них никаких обязательств.

188. Но предположим, что все в этом сообществе, будучи членами одного и того же политического организма, совместно участвовали в несправедливой войне, в которой они были побеждены, и, следовательно, их жизнь зависит от милости победителя.

189. Я утверждаю, что это не касается их детей, находящихся в младенческом возрасте. Ведь поскольку отец сам не имеет права распоряжаться жизнью и свободой своего ребенка, постольку ни одно из его действий, очевидно, не может ставить их под угрозу. Таким образом, дети, что бы ни случилось с их отцами, являются свободными людьми, и абсолютная власть победителя распространяется лишь на личность тех людей, которые были им побеждены, и заканчивается вместе с их смертью; и даже если он будет распоряжаться ими как рабами, находящимися в его абсолютной деспотической власти, он не имеет такого права владычества над их детьми. Власть над ними он может иметь только с их собственного согласия, что бы [c.373] он ни заставлял их говорить или делать; и у него нет законного нрава до тех пор, пока сила, а не выбор принуждает их к покорности.

190. Каждый человек рождается с двойным правом: во-первых, с правом свободы личности, над которой ни один другой человек не имеет власти и свободно распоряжаться которой может только он сам; во-вторых, с правом, преимущественным перед любым другим человеком, наследовать вместе с братьями имущество своего отца.

191. По первому из них человек по природе свободен от подчинения какому-либо правительству, хотя бы он и родился в месте, находящемся под его юрисдикцией. Но если он отказывается подчиняться законному правительству страны, в которой он родился, то должен также отказаться от права, принадлежащего ему по законам этого правительства, и от имущества, которое перешло к нему там от его предков, если это было правительство, созданное с их согласия.