Два тигра

Было восемь часов вечера, когда Янес и Сандокан со своими спутниками высадились на одной из пристаней Черного города, загроможденной в этот час лодками рыбаков и плоскодонными баржами, прибывавшими сюда с верховьев Ганга. Хотя день уже подходил к концу, здесь царило оживление. Из подплывавших отовсюду лодок высаживалось много индийцев, явившихся из пригородов и ближних деревень, чтобы присутствовать на празднике в честь Дармы-Раджа, празднике огня, который, судя по доносившемуся издалека шуму толпы и грохоту барабанов, вот-вот должен был начаться.

— Мы приехали вовремя, чтобы увидеть танец огня, — сказал Каммамури Сандокану. — Сегодня будет немало поджаренных пяток.

Они присоединились к толпе, заполнявшей грязные улочки города, едва освещенные светильниками из кокосовых орехов, наполненных маслом, которые служили здесь уличными фонарями.

Отдавшись течению этой толпы любопытных, уже минут через двадцать они оказались на обширной площади, немного ярче освещенной смоляными факелами на высоких шестах, возвышавшихся повсюду.

С одной стороны площадь замыкалась старинной пирамидальной пагодой в древнем индийском стиле, с многочисленными колоннами и головами слонов, фигурами богов и каких-то фантастических животных, густо украшавших ее по фасаду, а с трех других переполнена собравшимися отовсюду толпами народа, среди которых можно было видеть и брамина, и торговца, и крестьянина. В середине ее оставалось довольно обширное свободное пространство, оцепленное охраной сипаев. Там, в розоватом мареве, виднелись жаровни с раскаленными углями, распространявшими вокруг нестерпимый жар.

— Что они собираются готовить на этих жаровнях? — спросил Сандокан, с трудом прокладывая себе дорогу в толпе фанатиков и любопытных.

— Собственные подошвы, капитан, — ответил Каммамури. — Скоро вы это увидите, а пока нам нужно протолкаться поближе к пагоде. Того, кто нам нужен, следует искать именно там.

Помогая себе локтями, не без труда им удалось добраться до основания лестницы, которая вела к дверям пагоды. Однако дальше они натолкнулись на настоящую человеческую стену, которую никакими силами нельзя было пробить.

Но отсюда, взобравшись на каменную террасу, которая тянулась перед храмом, они отлично могли наблюдать церемонию, разворачивавшуюся у входа в храм.

Вокруг статуй Дармы-Раджа и Дробиде, его жены, было зажжено множество факелов. В то время как музыканты яростно били в свои барабаны и бамбурины, раздирая уши их оглушительным грохотом, несколько танцующих баядер сходились и расходились в ритуальном танце, красиво овеваемые своими голубыми покрывалами, сверкающими золотом и серебром.

Тщетно вглядываясь в глубь толпы в надежде заметить старого манти и уже отчаявшись обнаружить его в этом колеблющемся море голов, наши путники отступили немного назад, к центру площади.

— Поищем место поближе к огню, — сказал Каммамури. — Мы обязательно найдем старого колдуна там, когда начнется танец огня. Если он в самом деле туг, он обязательно будет участвовать в церемонии.

— А разве это не праздник Дармы-Раджа? — спросил Янес.

— Да, но поскольку пагода посвящена Кали, то вынесут также и ее статую.

Решительно расталкивая толпу направо и налево, четверо мужчин добрались наконец до центра площади, которая на значительном пространстве была покрыта горящими углями. Множество индийцев, окружавших эту огромную арену, раздували угли при помощи вееров из пальмовых листьев и опахал.

— Эти угли для почитателей Дармы-Раджа? — спросил Янес.

— Да, скоро эти фанатики будут бегать по ним.

— Хорошенький обычай поджаривать себе пятки.

— Они этим заработают себе вечное блаженство.

— Охотно оставляю им это вечное блаженство, — сказал пират, улыбаясь. — Предпочитаю сберечь себе ноги.

Громкие крики и движение толпы показали, что процессия уже выходит из храма, чтобы начать обряд испытания огнем. Широкая брешь образовалась в расступившейся толпе, и целая стая танцовщиц вместе с факельщиками и служителями хлынула через нее.

— Держитесь все рядом со мной, — сказал Каммамури. — Главное — не потерять наше место.

Тем не менее сначала они были отброшены этим беспорядочным движением вправо, потом так же стремительно влево, но вскоре все опять успокоилось, и им удалось даже пробиться в первый ряд к самому краю обширной арены, густо усыпанной испускающими жар раскаленными углями.

Процессия спустилась с лестницы и продвинулась к центру площади. Статуи обоих божеств, помещенные на некое подобие паланкина, несли на шестах десятка два верующих. Затем вынесли довольно зловещую на вид статую богини Кали, покровительницы пагоды, украшенную гирляндами из живых цветов.

Жена могучего Шивы представляла собой черную женщину с четырьмя руками, из которых одна потрясала неким подобием меча, с другая держала отрубленную голову. Ожерелье из человеческих черепов свешивалось у нее до колен, пояс из отрубленных рук опоясывал ее бедра, а изо рта высовывался язык, раскрашенный для пущего эффекта в красный цвет.

— Это и есть богиня тугов? — вполголоса спросил Сандокан.

— Да, — отвечал Каммамури.

— Ну и страшилище!