Два талисмана

И Мирвик принялся изображать в лицах драму, что неожиданно для всех разыгралась сегодня на сцене театра. Конечно, он не скрывал своей роли в том, как была разгадана загадка трех кувшинов.

Как же его слушали! У Милесты округлились глаза, Эртала потрясенно поднесла к губам изящную ручку. Мирвик купался в восхищенном внимании красавиц. Ну и работа ему досталась — одно удовольствие!

Когда он закончил и девушки прекратили восторженно ахать, Милеста спросила:

— Неужели нам надо остерегаться Бариллы и Джалены?

— Не только их, — кивнула Эртала. — Еще служанок и рабынь… ну, тех актрис на мелких ролях, которые надеялись сыграть вот это…

Она взяла листок с ролью, пробежала взглядом, по строчкам.

— Я все-таки надеюсь, что Джалена это сгоряча… — тихонько вздохнула Милеста. — Не думаю, что она и впрямь желает мне зла.

Эртала не ответила на эти наивные речи. Она перевернула лист, довольно усмехнулась и выразительно продекламировала:

…Ужели за спиной моей, как стража,
Не встали тени благородных предков?..

Мирвик вконец растаял. А Эртала перебросила листы Милесте:

— На, почитай. Нам сегодня эту сцену выучить.

Милеста смутилась, даже испугалась:

— Ой… я не умею читать! Что же теперь… как же я…

— Не умеешь читать? — сморщила носик Эртала. Но тут же великодушно предложила: — Нам все равно вместе играть, вот и будем вместе зубрить.

— Правда? Какая ты добрая! — захлопала в ладоши Милеста.

— Лучше уж нам быть друг к другу добрыми, — вздохнула Эртала. — От других-то в труппе мы мало добра увидим. Вон в какой котел со змеями угодили!

— Ну уж и со змеями… — неубедительно возразила Милеста.

Эртала задумчиво уставилась на деревянный люк, который им велено было обходить стороной.

— Не провалиться бы… — Она вскинула глаза, перехватила взгляд Мирвика и уточнила: — Завтра на спектакле не провалиться бы. — Актриса открыла последний лист роли и прочла вслух заключительную фразу: — «Плещет ей в лицо колдовское зелье…» В кого я ее превращать-то буду? Мне не сказали.

— Мне сказали, — огорченно отозвалась «соперница». — В черепаху. Там для меня доделывают панцирь из корыта, я должна буду уползать со сцены…

— И ты согласилась? — вознегодовала Эртала. — Зрители будут смеяться!

— Ну, не над тобой же… — попробовала утешить ее Милеста.

— И надо мной! Это наша общая сцена! Трагическая! Мрачная! И вдруг ты поползешь под корытом… Надо бежать к Раушарни! Вдруг он уже что-то придумал?

— Пойдемте! — с готовностью подхватил Мирвик.

На миг укололо сомнение: а он-то что не в свое дело лезет, театральный метельщик и общий слуга? Ну да, интересно ему… мало ли кому что интересно!

Но тут же парень расправил плечи: он ведь еще и поэт! А вдруг понадобится срочно переделать конец сцены?

— Ну, пойдемте… — неуверенно сказала Милеста. Она явно боялась всесильного Раушарни, но и мысль о том, чтобы через всю сцену ползти под корытом, ее не радовала.

— Если бутафор попытается всучить тебе крылья и превратить в белую птицу — не соглашайся, — предупредил девушку Мирвик, великий знаток закулисной жизни. — Весь театр уже знает, что эта птица — курица!

* * *

— Но, господин, мои люди не виноваты…

— Мои уши закрыты для твоих причитаний. Нерадивый слуга всегда найдет отговорку!

Таким хмурым и злым Верши-дэра ни разу не видели его веселые молодые друзья. И сейчас они его таким не видели, потому что слушали в одном из соседних залов изощренные рулады привезенной из-за моря девицы.

Сам хозяин отговорился тем, что ему пора наносить на больную ногу лечебную мазь. И теперь устраивал разнос нерасторопному грайанцу Батувису.

— Пусть господин не гневается… — сказал Батувис. — Все уже готово, и этой же ночью… вот только…

— Что — «только»? — Голос Верши-дэра был тих и страшен.

— Мои люди боятся. Они говорят: магия — это опасно…

— О сын козла и гиены! — В негромком голосе вельможи резко проявился наррабанский акцент. — Твои люди должны бояться не колдовства, а тебя. А ты должен бояться только меня.

— Но талисман…

— Умолкни, трус! Да будет тебе известно: эта вещь не создает магию, она ее разрушает. И я не хочу слушать жалкое тявканье. Пошел вон!

Батувис поспешно удалился. Наррабанец глядел ему вслед тяжелым взглядом — и не заметил, как у раскрытого окна шевельнулась тяжелая длинная штора. Шевельнулась, хотя день был безветренным и по комнате не гулял сквозняк…

* * *

В коридоре неподалеку от гримерки Раушарни двум девушкам и Мирвику встретился бутафор Бики. Он волок злополучные белые крылья в надежде всучить их новой актрисе.

Но надежды его не оправдались. Милеста хоть и промолвила из вежливости: «Какая прелесть!» — но украдкой скорчила гримаску, означающую: «Да лучше уж корыто!»

Чуткий Бики уловил за показной учтивостью отказ — и приуныл. Он прислонил незадачливые крылья к стене и привычно распахнул дверь гримерки.

И тут же навстречу ему полетел яростный рев:

— Стучаться надо!..

Все, кто стоял на пороге, были изумлены. Таким они Раушарни еще не видели — в тревоге, в смятении, в испуге!

Такое лицо может быть у человека, которого застали в постели с чужой женой…