Два талисмана

— Да я же не брала… — безнадежно начала девушка, но мужчине, похоже, надоело слушать. Правой рукой он схватил ее за волосы, а левая ладонь по-хозяйски прошлась по груди бедняжки. Пленница взвизгнула от боли, забилась, стараясь вырваться.

Ларш шагнул вперед и внушительно прикрикнул:

— А ну, живо лапы убрал!

Незнакомец растерялся, выпустил пленницу (та шарахнулась прочь) и воззрился на стражника так, словно тот прискакал сюда верхом на палочке.

— Ты… тварь двуногая, краб ползучий… да как ты смеешь… ты и не представляешь, что я с тобою…

Договорить ему не удалось: у Ларша лопнуло терпение. Крепкий кулак молодого Спрута почти без замаха врезался в физиономию незнакомца.

Тот пошатнулся, но устоял на ногах. Провел рукой по разбитому носу, неверяще глянул на собственную кровь.

— Ты… ну, «краб», тебе не жить! Хоть знаешь, до кого дотронулся своей поганой клешней? Я…

Второй удар заставил его не только замолчать, но и улететь спиной вперед в заросли сирени: рассерженный стражник «дотронулся» до него от души!

Несколько мгновений Ларш выжидал, не встанет ли его противник, но тот не шевелился.

Ларш встревожился: не убил ли он ненароком наглеца? Подошел к лежащему, тронул Жилу Жизни. Бьется, голубушка! Живой он, скоро очнется…

На плечо Ларшу легла девичья ручка.

— Скорее! Надо уходить!

— Куда уходить? Надо этого дурака в чувство привести! Не знаешь, есть рядом колодец? Водичкой бы на него плеснуть…

— Во имя Безликих, какая водичка?! Сам очнется! Умоляю, бежим!

Ларш вспомнил, что бедняжка попала в неприятную историю. Когда этот гад придет в себя, он вновь начнет обвинять ее в воровстве!

Можно было, конечно, сказать ей: «Беги, а я останусь!» Но дело шло к занятному приключению, а этот грубиян… нет, правда, что с ним сделается? Полежит да встанет!

И Ларш позволил темноволосой незнакомке утащить себя за поворот улицы.

— Скорее… да скорее же! — повторяла она, испуганно оглядываясь. — Ох, что же ты натворил… Только бы он потом тебя не разыскал! Ты хоть знаешь, кто это?!

— Тролль? — хохотнул на ходу Ларш. — Оборотень?

— Ой, не шути… Дайте Безликие, чтоб он твое лицо не вспомнил, когда очнется! Это же Сын Клана, он мне сам это сказал!..

* * *

— Ну, что же это такое? — чуть не плакала пухленькая светловолосая женщина. — Он же совсем не бережет себя! Хоть ты ему скажи…

— Зря так волнуешься, госпожа мачеха, — ровно ответил рослый семнадцатилетний парень. — У отца только что был лекарь. Лучший в городе. Сам Ульден.

— Лучший, да? А чего он толком больного не осмотрел да не расспросил? Забежал и убежал… Спешил, что ли, куда?

Женщина говорила уже тоном ниже: на нее, как всегда, подействовало учтивое выражение «госпожа мачеха». Хороший пасынок, почтительный. Спокойно уговаривает:

— А зачем ему с отцом дотемна сидеть? Ульден у нас не впервые, отцовскую хворь с первого взгляда узнает…

— Ох, ему же волноваться нельзя! Ему бы в деревню… чтоб спокойно вокруг, без шума портового, без ругани… хоть ты ему скажи, Бранби!

— Скажу, — кивнул парень и поднялся на крыльцо.

На спокойной, даже флегматичной физиономии не отразилась злость, которую сейчас испытывал Бранби Жало Секиры.

Дура! Квохчущая курица! В деревню отца сманивает, уговаривает купить стадо, завести сыроварню…

Угу. Прямо сейчас. Они с отцом, потомственные моряки, отправятся варить сыр в глухомани, где морем и не пахнет!

Впрочем, чтоб не слышать бабьих причитаний, лучше не спорить. И величать «госпожой мачехой» эту каракатицу, которая греет отцу постель. Мачеха, как же!.. У отца в каждом порту по такой жене…

— Как ты? — спросил Бранби, входя в комнату, где под легким покрывалом лежал на кровати отец.

— Паршиво, — отозвался Лабран, потягиваясь. — Она меня замучила своими травяными отварами.

— Но хоть помогают?

— А кракен их знает… От моих невзгод отварами не спасешься.

— Я могу помочь?

Отец бросил на сына быстрый взгляд.

Хороший парень вырос. Надежный.

Как все-таки добры боги к старому Лабрану: дали дожить до времени, когда своим опасным ремеслом он может заниматься вместе с сыном.

Раньше-то, в молодости, в одиночку приезжал в чужеземный порт, устраивался там жить-поживать, а попутно выяснял, когда из порта должны уйти суда с ценным грузом и какая при грузе охрана. А потом с ухмылочкой глядел вслед уходящим кораблям: незавидная их ждала участь!

Иногда Лабрану приходилось узнавать, велик ли гарнизон, несущий охрану порта, где стоят баллисты, обветшали ли стены форта, не лучше ли проникнуть в город с дальней от моря стороны, высадив на побережье десант… Это была кропотливая работа, и Лабран делал ее старательно и с удовольствием, предвкушая, как с прибытием нежданных гостей вдребезги разлетится мирная жизнь захолустного портового городишки.

Правда, ни в одном из прежних мест не приходилось торчать так долго, как здесь. Засиделся он тут, слишком плотно влез в шкуру преуспевающего портового менялы. Вон какой обстановкой успел обзавестись…