Два сына для сурового папы

— Ты скрыла от меня моих детей, Яся, — цедит сквозь крепко сжатые зубы. Сжимает ладонь на двери так сильно, что белеют костяшки пальцев. Торковский вне себя.

— У меня на то были причины, — не отступаю. Раз уж так вышло, что он узнал про мальчишек, то я должна ему обо всем рассказать.

— Никаких причин не хватит чтобы объяснить твой поступок, — в глазах мужчины бушует самый настоящий ад. — Это мои дети, Яся! Мои. Дети! А ты… — в сердцах машет рукой отмахиваясь. Осуждающе качает головой.

Я ничего не говорю. Лишь сглатываю неустанно льющиеся слезы, кусаю щеки изнутри. Никому нет ни малейшего дела до моих проблем, по мнению Марата я сама во всем виновата. Моё сердце разбито.

Он застегивает ремень безопасности, тем самым приковывая меня к креслу.

— Теперь никуда не сбежишь, — произносит без тени улыбки смотря мне прямо в глаза. Выпрямляется и отходит.

Сжимаюсь в комок от сильнейшего хлопка, с которым Марат закрывает дверь. Кажется, таким способом он выплескивает все, что у него накопилось на сердце.

В зеркало заднего вида вижу, как Торковский обменивается парой фраз со Светой. Мужчина по-прежнему остаётся злым.

— Мамочка, этот дядя и правда наш папа? — восторженно спрашивает Леша.

— Да, — киваю. — Правда, — выдавливаю из себя. Скрывать дальше то, что лежит на поверхности смысла нет.

— Настоящий? — не веря своим ушам уточняет Вдюша.

— Конечно, — ухмыляюсь нервно.

Смысла прятать и продолжать скрывать от детей правду больше нет. Как бы я ни просила и не умоляла, Торковский своих детей не оставит.

Он скорее меня заставит это сделать, чем снова исчезнет из их жизни.

— Готовы? — Марат садится в машину, запирает двери и обращается к сыновьям.

— Да! — те визжат задорно.

— Вадим, сынок, ты рассказал Лёше куда мы сейчас поедем? — спрашивает у нашего сына в обход меня. Марат делает вид, что меня в машине вовсе не существует.

— Еще не успел, — отвечает Леша за брата. — Мама, а мы купим арбуз? — задаёт мне вопрос. От переизбытка чувств я чуть ли не плачу.

— Лешенька, нужно у папы спросить, — говорю тщательно следя за своей интонацией и за реакцией Торковского на свои слова. — Он в нашей семье теперь главный

— Папа, ты купишь арбуз? — не унимается сын. Что поделать, уж очень он любит эту сочную ягоду.

— Конечно! — заверяет отец. Бросает на меня многозначительный взгляд, я аж в комок вся съеживаюсь. — Заедем на рынок и я куплю тебе столько арбузов, сколько захочешь! Согласен?

— Ура! — хлопает в ладоши мальчишка. — Мамочка, почему ты не говорила, что у нас такой классный папа? — добивает своим вопросом меня.

— Да, мамочка, — сурово смотря на меня повторяет Марат. — Мне тоже интересно об этом послушать. Ты даже не представляешь насколько, — особенно жёстко выделяет последнее предложение. Мурашки бегут по рукам.

— Ты ещё не был у него дома! — в разговор встревает Вадюша. — Там поооолный улёт! — говорит с кучей эмоций в голосе. Его буквально переполняет счастье.

— Расскажи! — просит Лешенька, тем самым переключая внимание на своего брата.

— Я даже не знаю, с чего начать, — Вадим выдает с важным видом. — Представляешь! У нашего папы есть огромные собаки! Такие, как у дяди Матвея и у дяди Рафаэля! — восторженный голос не передать.

— Они ещё живы? — удивляюсь. Ведь прошло уже почти пять лет.

— Представь себе, — отрезает жёстко. — Я привык беречь то, что имею. Вне зависимости от происходящего в своей жизни говна. Не то, что некоторые!

Марат не скрывает своей злости, а мне от этого становится только хуже. Замолкаю. Отворачиваюсь к окну. Смотрю на поток машин и не представляю, как быть дальше.

Я не могу ему обо всем рассказать. Слишком опасно. Да и подписанный договор о неразглашении никто не отменял.

Стоит мне рот открыть, как тут же соответствующие органы узнают об этом. И тогда уже проблемы будут у всех нас. У четверых.

Я не могу рисковать безопасностью и спокойствием своих сыновей. Что бы не происходило вокруг меня, они должны расти в нормальной, психологически спокойной, обстановке.

Блин… Что ж делать? Как быть?..

Втихоря смотрю на Марата. Осторожно, чтобы он не заметил этого.

Сжатая челюсть, высокие скулы, устремленный на дорогу взгляд. От мужчины исходит невероятная сила и власть, они подкупают.

Отчего-то так хочется верить, что Торковский мне сможет помочь.

Кусаю губы. Перевожу взгляд на зеркало заднего вида. Снова за нами едет этот странный серый седан…

— Марат, ты с собой теперь возишь охрану? — уточняю тщетно пытаясь спрятать свой страх.

— Ты про серебристую легковушку, что едет за нами от самой больницы? — спрашивает хмуро. На меня практически не смотрит. Делает вид, словно ему безразлично все, что происходит со мной. — Не по мою душу, — отрезает сурово.

Между нами вновь повисает тишина. Лишь мальчишки на заднем пассажирском неустанно делятся новостями.

Я напряжена. Нервы натянуты словно струны на арфе. Ещё немного и прорвутся вдрызг.

— Расслабься! — ухмыляется. — За такими, как я, не следят, — пытается перевести все в шутку. А мне от его слов не смешно совершенно.