Два сталкера. Черный судья

Лексус не сразу заметил, что болото осталось позади, а под ногами заскользили опавшие сосновые иголки. Тайсон остановился, вытянул шею, на его перепачканном грязью лице тревога мешалась с решимостью. Лексус тоже обернулся и увидел бегущего всклокоченного Мулата. Смуглое его лицо покраснело и блестело от пота, выпученные глаза метали молнии.

– Тайсон, прикрывай, – скомандовал он и закружил по небольшой поляне, как лиса.

Лексус сел прямо на землю, вытянул ноги. Он не мог надышаться, перед глазами было темным-темно, кружились разноцветные мушки. Будь ты проклят, Мулат! И Зона будь проклята!

Когда к Лексусу зрение вернулось, Мулат нашел, что искал – откинул стальную крышку и указал Тайсону в лаз, ведущий под землю.

– Здесь отсидимся до утра. Лексус?

Приказа он дожидаться не стал, поковылял к Мулату, заглянул в лаз и по неудобным глинистым ступеням спустился в землянку. Фонарик доставать было лень, и он решил дождаться остальных. Вообще все было лень, ноги дрожали, горло пекло, голова кружилась, и он оперся о стену, отдернул руку, дотронувшись до чего-то длинного, холодного. Спустился Мулат с налобным фонарем, и стало ясно, что это всего-навсего корни, будто змеи, они свились клубком вокруг ржавой двери предположительно в контейнер.

Следом слез Тайсон, пригнулся, чтоб не упираться головой в потолок, Мулат протянул ему ключ и сказал, с вызовом глядя наверх:

– Запер?

– Ага.

– Хорошо, идите в убежище, я пока «пугач» поставлю.

Ржавая дверь со скрипом распахнулась, потревожила корни, и на голову посыпалась влажная земля. В лицо дохнуло сыростью и ржавчиной.

Убежищем и правда оказался шестиметровый контейнер, закопанный в землю. Тайсон прицепил фонарь на крючок, луч скользнул вбок, освещая деревянные нары вдоль стен. В дальнем темном углу виднелся кособокий шкаф и некое подобие стола. Мулат запер дверь, сел на нары справа и выдохнул с облегчением, вытер пот.

Удивительное дело, но Лексус ощутил прилив сил, а не усталость, и ему захотелось поговорить.

– Допустим, от мутантов мы спасемся, а от выброса? Тут они чаще бывают.

– Если выброс, то хана, – ответил Мулат, не глядя на него, сбросил на пол рюкзак и вытянулся на нарах.

Шумно сопя, Тайсон принялся раздеваться, наполняя комнату амбре немытого тела и подсохшей болотной жижи. Разделся до штанов, сел на корточки, опустошил карманы разгрузки и принялся ее тереть, чтоб отходила грязь.

– Ты бы лучше умылся, – посоветовал Лексус и добавил: – И рану обработал. Не дрейфь, она не опасная, Мулат тебя не пристрелит.

Похоже, Тайсон попросту забыл о ранении, с озабоченным видом потрогал плечо, дернул надбровным валиком и полез в рюкзак за аптечкой.

– Мулат, дай мне успокоительное, – продолжил Лексус. – Я знаю, у тебя есть две или даже три бутылки, иначе получишь утром зомби, который еле переставляет ноги.

– О, боги, – прохрипел Мулат, перевернувшись на бок. – Тайсон, у тебя в кармане рюкзака виски.

– Ага.

Бывший боксер отвлекся от раны, протянул бутылку Лексусу, который сразу же свинтил крышку, сделал несколько глотков и зажмурился от удовольствия, представил разливающийся по жилам горячий огонь, вытянулся на нарах и закрыл глаза. Еще несколько глотков, и отступила безысходность. Это не он ночует под одной крышей с человеком, который хладнокровно расправился с боевым товарищем. Не ему завтра предстоит самое опасное приключение в жизни. Не его через день-другой пустят в расход. Просто миновал еще один день, а завтра будет следующий, и мелькают искры в конце тоннеля.

Лексус так вымотался, что не заметил, как уснул. Сквозь сон он слышал, как Мулат разговаривает с Тайсоном, что-то хлопает и грохочет, но не придавал этому значения.

Глаза он открыл от того, что его подбрасывало на нарах. Застонал, потирая бока, поднялся в кромешной темноте и чуть не ударился о верхнюю лежанку. Вслепую двинулся по контейнеру, нащупал фонарик, что крепился к крюку, включил его, чтобы расстелить на нарах каремат и спальник.

Мулат и Тайсон не шелохнулись.

Бывший боксер лежал на нарах над Мулатом на боку, поджав колени к груди, и сосал большой палец. Мулат спал на спине, свесив правую руку и повернув голову к стене. Взгляд остановился на его шее, белой и хрупкой, и Лексус представил, как вгоняет туда клинок. От мысли об этом стало горячо, как от выпитого виски. Рука накрыла рукоять ножа, сжала ее. Может, во сне контроль ослабевает, и получится его прирезать?

Лексус никогда никого не убивал собственными руками и даже не давал подобных распоряжений, хотя мог, но сейчас был уверен, что справится, потому что такое, как Мулат, жить не должно. Может, Черный Судья не властен над такими потому, что не опознает в них людей, и только равный может прикончить Мулата? Или у него есть артефакт, делающий невидимым для сущностей, подобных Судье?