Одно ясно: нужно быть предельно осторожным, иначе Мулат лишит остатков свободы. Лексус закатал рукав посмотрел на проклятый браслет, коснулся черных и серебристых металлических нитей. Потрогать его можно, а если снять? Лексус приказал своим пальцам согнуться, но ничего не получилось. Как бы случайно зацепиться за ветку мертвого куста тоже не вышло, это получится только если у него не будет намерения. Черт!
Его больше не интересовали твари, населяющие болото, мозг бился над неразрешимой задачей, как избавиться от браслета. Наверняка есть способ обойти программу, например, убедить себя, что, сняв браслет, он непременно наденет его опять. Но пальцы сводило судорогой, стоило приблизить их к артефакту. Лексуса охватило отчаянье, захотелось рвануть в топь, которую только что обнаружил Мулат, но толку с этого будет ноль: его оттуда достанут и окончательно лишат воли.
Лексус следил за Мулатом и делал вывод, что он способен испытывать чувства: смерть Кагора его разозлила, глаза стали еще черней, жилы на шее вздулись.
Давным-давно Лексус читал про социопатов: им чуждо сострадание, милосердие, они не способны просчитать, расстроит ли окружающих их поступок, но, если на пути социопата к цели появляется препятствие, он способен звереть до потери контроля.
А ведь у этого нелюдя наверняка есть мать, отец, сестра или брат, которые продолжают его любить несмотря ни на что, пожалуй, только это придает смысл его никчемной жизни.
Проснулась совесть, напомнила о том, что Лексус никогда не думал о тех, кто его любит и бережет: пренебрегал женщинами, готовыми ради него на все, забывал о матери и отце, презирал братьев за косность и неуспешность. Малейшая трудность приводила к большому или малому предательству. Он пообещал себе все исправить, если выберется, и вспомнил анекдот про мужика, который, выпрыгнув с балкона, чтоб не встречаться с мужем любовницы, покаялся в грехах, пообещал все исправить, а когда выжил, упав в сугроб, подумал, что летел всего ничего, а столько ерунды наобещал…
Идущий позади Тайсон издал придушенный хрип, что-то захрустело. Лексус и Мулат обернулись одновременно и увидели бледные руки, тянущиеся из болота. Тайсон топтал их, ломая хрупкие кости умертвий, но появлялись новые и новые руки. Прямо под ботинками Лексуса треснул мох, вылезла башка мертвеца с белесыми, как у снулой рыбы, глазами, оскалила гнилозубый рот. Лексус выстрелил в упор – голова выплеснула коричневую жижу, но это мертвеца не остановило, он выпростал руки и попытался вылезти, пришлось бить его прикладом, но, даже лишившись головы, он продолжал ползти.
Выстрелил Мулат, грязно и многоэтажно выругался. Чвакнул размозженный череп.
– Валим? – бросил Тайсон, танцующий на черепах живых мертвецов, на его обезьяньем лице проступал вполне человеческий ужас.
– Какой валим? – заорал Мулат. – Полтора километра еще!
Размахнувшись щупом, он снес башку мертвецу, расчехлил тесак:
– Действуем так, холодняк эффективней! – он разрубил пополам мертвеца, вылезшего из болота позади него. – Медленно отступаем. Без паники. Тайсон, ясно?
Бывший боксер размозжил череп ожившего мертвеца лоу-киком, отпрыгнул. Лексусу сподручнее было работать прикладом. Мулата ухватили за ногу, мертвец попытался впиться в его икру зубами, но получил по морде, нижняя челюсть отлетела в сторону.
Лексус прикинул расстояние до леса и озвучил свои опасения:
– Если не побежим, нас сожрут, их тут тысячи!
Мулат посмотрел вперед, где уже покачивались мертвецы, все в тине и обрывках мха.
– Ты прав. Отступаем, но – за мной! Тайсон, ко мне, идем в авангарде, Лексус прикрывает тыл. Умертвия слабы, пока не хлебнут крови, отобьемся.
Одной рукой он орудовал тесаком, второй – палкой, которой проверял, не болото ли впереди. Тем временем мертвецы очнулись от многолетней спячки и обрели подвижность, теперь они нападали быстро и неистово, но были по-прежнему хрупкими, Тайсон отбрасывал их от себя чуть ли не щелчком, Лексус же запыхался – запустил себя, обленился, и вот результат.
Пот лил градом, правая рука ныла, поясницу ломило. Два мертвеца, набросившиеся с двух сторон, сбили его с ног, но он успел выставить перед собой приклад. Твари рвались к его горлу, клацали зубами, пускали коричневые слюни, таращили белесые глаза.
Клац – один мутант отлетел в сторону, клац – другой, это на помощь пришел Тайсон, схватил Лексуса за грудки, поставил на ноги.
– Сражайся!
«Это третье его слово, если набор звуков про личинку крыланов считать за одно», – подумал Лексус, вытирая обслюнявленное лицо, потрусил ближе к Мулату, расчищающему себе путь. Не было надежды, что мертвецы просто отстанут. Скорее всего, они и в лесу не успокоятся.
Странный шелест, похожий на хлопки крыльев, Лексус поначалу проигнорировал. Вздрогнул, когда грохнул гранатомет, и в лицо брызнуло окровавленными ошметками, ударил прикладом наседающего мертвеца и скосил глаза на бьющегося в агонии крылана с развороченным брюхом. Мутант клацал костяным клювом, скреб мох и бил уцелевшим перепончатым крылом. Мертвецам было все равно, кого жрать, и они набросились на легкую добычу.