Два спутника для Марии

— Но это было давно.

Джек горько усмехнулся.

— Последний раз Каспер устроил это два года назад. Как раз перед выборами в городской совет. Шансы Конаханов были предпочтительнее наших. Я тогда решил, что у Каспера с головой не все в порядке.

— Да, я помню, вы поссорились, и ты уехал.

— Лучше бы ОН уехал. Тогда вместе с Драммондами на стенах Крисборо стояли бы полсотни Конаханов — таких, как Рэм, у них у всех была одна стать. И мы с Рэмом дрались бы рука об руку. И Каспер остался бы жив.

— И все погибли бы вчерашней ночью, — беззвучно сказала Мария.

— Драммонды вырезали Конаханов. Мария, ты знаешь, что значит — вырезать клан под корень? Это означает — всех мужчин, всех женщин, всех стариков и всех детей. Каспер сказал, что он обезопасил клан Драммондов на вечные времена.

— А Рэм?

— Его не было в городе, как и меня. После окончания корпуса я-то вернулся домой, а Рэм заделался столичным пижоном. Насколько я знаю, Конаханы очень гордились его карьерой. И когда он вернулся в Крисборо, получил очаровательный сюрприз. Представляешь, только что быть частью могучего клана, иметь пять братьев и семь сестер, кучу кузенов и кузин различного достоинства, отца и мать, дядей и теток, племянников и племянниц. И вернуться на огромное кладбище. Мария, Рэм страшен всем, кто носит фамилию Драммонд. У него выжжена душа. Мария… он может быть крайне жесток. Крайне. После случая с Каспером я понял, что он настроен убивать.

— Ты ведь вернулся только на похороны Каспера?

— Да. Помнишь, когда он лежал в гробу, его лицо было закрыто?

— Да. Белым платком. Меня это удивило.

— Я видел его лицо. Они дрались на шпагах. И Рэм резал его на куски. Я понял, что он сорвался. Каспер был весь изрезан в лохмотья. А чтобы делать это в дуэли на шпагах, нужно особое хладнокровие. Под конец, когда наш братец был еще жив, но дело, по сути, было уже сделано, Рэм пришпилил его к полу его же собственной шпагой, а на эфесе оставил визитную карточку. Написал на ней: «Первый, но не последний». Мне сказали, что шпагу очень долго не могли вытащить. Вот с таким человеком ты вела при луне долгие беседы. Рэм — убийца.

Только сейчас Джек обратил внимание на последствия своего рассказа. Мария поникла, и ему показалось, что свет вокруг померк.

— Я не могу доверять Рэму Конахану, понимаешь? — сказал он мягко. — Я не знаю, что и как может его спровоцировать.

Мария подняла голову.

— Но мы же с тобой не виноваты. Ты вообще был возмущен этим планом, а я попросту ничего не знала, да если бы и знала — что от меня зависело!

— А я чувствую свою вину. Потому что я — знал. Я и подумать не мог, что клан всерьез примет планы нашего психопата-братца. Я просто уехал, когда об этом деле надо было вопить на всех перекрестках. Да и не брошусь я ему объяснять, что я тут ни при чем. Это не по-мужски. Закон клана: кровь — за кровь. Всех — на всех. Я вправе ожидать от него, что для него важнее не то, какие мы с тобой, а наша фамилия.

— Но мы тоже всех потеряли. Мы же не озверели. Ты ведь не собираешься кусать каждую протянутую руку?

— Это разные вещи. Наши погибли в бою. И я еще не знаю, что будет со мной, если я увижу хоть одного кочевника. Может, я тоже потеряю человеческий облик.

— Рэм не терял человеческого облика. Он не рассказывал мне обо всем этом. Я поняла, что он пережил что-то тяжелое, но… Мне казалось, он хотел бы это если не забыть, то хоть как-то отодвинуть.

— Что бы мы ни говорили друг другу сгоряча, — задумчиво сказал Джек, — Рэм Конахан не дурак, не трус и не подлец. Он, разумеется, не мог быть уверен в том, что ты согласишься встречаться с ним, зная обо всем этом ужасе.

— О Каспере он мне рассказал. Не подробности. Просто сказал, что у него была возможность защищаться. Что это был честный поединок. И что Каспер получил по заслугам.

— Но не сообщил, что, воздавая по заслугам, получал наслаждение.

— Перестань. Я подумаю над всем этим. Уверяю тебя, если бы он хотел убить меня, он мог много раз очень легко это сделать. Как и многое другое.

— Вполне могу поверить, что у Рэма рука на женщину не поднимается. Но я никогда не поверю, что он не рассматривал иного варанта: ты — самое драгоценное, самое любимое, тщательнее всего охраняемое сокровище Драммондов. Причинив зло тебе, он нанес бы нам самый болезненный удар. Клянусь своей любовью к тебе, он это прекрасно понимает.

Лицо Марии было мокро от слез.

— Довольно, Джек! Я сказала, что рассмотрю все, что ты мне сказал. Я многого… быть может, главного, не знала о Рэме Конахане. Но я знала другое. Вместо того, чтобы два вечера в неделю лелеять и воплощать планы мести, он сидел в саду с наивной сентиментальной дурочкой и… и о чем только с ней не говорил. Он-то не раздумывал: это, мол, можно сказать Марии, а вот это — не стоит, не ее ума дело. Скажи мне, почему Драммондам спустили это дело? Ведь наверняка все знали, кто виновен в гибели Конаханов. А убийцу Каспера ловил весь город!

— Кто бы теперь пошел против единственного оставшегося могучего клана Драммондов! С устранением Конаханов Крисборо был наш. Вся власть, понимаешь…