Два Сердца

— Ло, — я попыталась приподняться с импровизированной лежанки, но сил даже поднять руку не было, не говоря уже о том, чтобы встать. Да и Ло тут же надавил на плечи, настаивая на том, чтобы я спокойно лежала. Его глаза тревожно сощурились, волчьи ушки сложились назад, а хвост напряженно распушился. Он такой милый! — Можно погладить? — я указала на его волчий хвостик. Ло посмотрел на указанную мной сторону и с недоумением приподнял одну бровь. — Можно я поглажу твой волчий хвост? — объяснила я, на что парень приподнял сразу обе брови.

— Что же вы ей вкололи, хирург-сан? — смеялась Робин. — Можно и мне порцию?

Я приподняла голову и посмотрела на Робин. Странно, но вокруг девушки порхало множество крупных бабочек с лазурными крылышками. А она сидела посреди всего этого великолепия как принцесса фей.

— Вот бы мне сейчас это нарисовать… — ахнула я. — Робин, ты такая красивая!

Девушка на такой комплимент улыбнулась и слегка засмущалась. Я, как истинный художник, попыталась вновь встать и найти свой альбом и хотя бы какой-нибудь карандаш. Ло, тут как тут, надавил мне на плечи, чтобы я не встала.

— Зозо-я, что ты ищешь? — спросил настороженно парень.

— Как что? Альбом и карандаш! Я хочу вас нарисовать. Вы такие красивые. И ты такой милый, — Ло сначала замер от неожиданного моего поведения, потом покраснел.

— Зозо-я, ты должна лечь спать! — настаивал Ло, профессиональным голосом доктора. — Твое тело испытало сильнейший шок. Пулевые ранения, яд… прошу, засыпай.

— Я не умею спать, — почему-то сейчас я была в этом уверена на все 100 %. Разве это не само собой разумеющийся факт? Я вообще когда-то умела спать? Как вообще засыпают?

— Естественно умеешь, — настаивал Ло. — Все умеют спать. Просто закрой глаза и лежи, — я снова потянула руку, но уже к голове парня. — Что ты делаешь, Зозо-я?

— Можно мне почесать тебя за ушком? — искренне спросила я. Его уши от такого вопроса тут же стали столбом. Мохнатые черные ушки. Ло не ответил, просто убрал мою руку в сторону. Его щеки стали вновь краснеть. Но мне пришла в голову очередная безумная идея. — Ло, а где ты прятал все это время хвост? Наверное, в штанах его неудобно прятать. Ты дырочку сделал?

Робин не выдержала, после чего громко и звонко засмеялась. Ее голос показался мне таким приятным, а вот Ло почему-то тут же буквально помрачнел.

— Зозо-я! Спать!!!

— Ладно, ладно… — вздохнула я, тут же закрывая глаза.

Рукой я все еще пыталась за что-то ухватиться, но тут же почувствовала, как ее взял Ло, после чего я успокоилась. Разум был буквально вывернут наизнанку. Я одновременно и понимала, что со мной происходит, и не понимала этого. Я была и взрослой, и ребенком. Мне хотелось и смеяться, и плакать, но Ло был все же прав. Мое тело испытало за сегодня сильный шок и требует отдыха.

Я дышала медленно в надежде наконец-то обрести сон, но за место этого оказалась в своей кладовой. Тут было холодно. На полу кругом лежал снег. Ручки и замки каждой двери покрылись тонким слоем льда. И ледяной ветер разгуливал вдоль коридоров, как на северном полюсе.

Почему так холодно? И тут я вспомнила. Дверь. Одна из дверей открылась, но со всеми этими приключениями на Архивариусе я даже и не вспоминала об этом. Где она? Что это за дверь?

И тут я ее увидела. Я ее знаю. В свое время в ней появилась небольшая дыра, которую я со временем заколотила досками. Яростная белоснежная метель кружила в комнате. Мне надо идти туда? Там же холодно! Как я все это перенесу? Бррр!!! Ладно, быстрее начну, быстрее закончу. «Коразон» значит…

Глубоко вздохнув, я с разбегу прыгнула с самую середину ледяной метели, и перед глазами все поплыло.

— Дедушка! — чуть ли не плача стонала я, держа в своих маленьких детских ручках огромный топор. — Это просто издевательство! Я не раб! Я не могу весь день рубить дрова!

— Давай, давай! — настаивал старик, сидя в тени веранды и медленно обмахивая веером свое лицо. — Кто не работает, тот не ест.

Август выдался безумно жарким. Именно поэтому дедушка большую часть работы по дому выполнять не мог.

Невысокий худощавый старик с небольшой залысиной, маленькими круглыми очками и густыми седыми усищами сидел в деревянной кресле-качалке. На нем был всего лишь один красный халат, белые шорты и тапочки на несколько размеров больше собственной ноги, из-за чего при ходьбе был слышен забавный шаркающий и шлепающий звук.

Дедушка не мог исполнять трудную работу, так как давление у старика тут же поднималось. Возраст был уже далеко не тот, что раньше. Однако, даже зная об этом, старик принял меня к себе и приглядывал за мной, как за своей внучкой. Я не знала имени старика, как он не знал моего. Моего имени просто нет. Оно стерто. Так и живем. Я «Внучка», он «Дедушка».

Я всегда старалась помогать людям. Особенно, когда дедушка приводил в дом разных больных. Он знал, что мои знания иссякают, и, чтобы сохранить хотя бы крупинку чего-нибудь, каждый раз приводил все нового и нового больного, хотя я уже умоляла его этого не делать. Мои знания… я чувствую их потерю. Она слишком ощутима!