Два сапога не пара

- Не беспокойся. Мы тут все посовещались. Ты можешь пользоваться машиной дяди Шандора.

В прошлом месяце дядюшка Шандор ушел жить в дом престарелых в возрасте восьмидесяти четырех лет и отдал свою машину единственной здравствующей сестрице, бабуле Мазур. Бабуля Мазур никогда не училась вождению. Мои родители и остальная часть свободного мира были ей за это вечно благодарны и не стремились взять на себя заботу начать это обучение сейчас.

Пока что я с ненавистью смотрела дареному коню в зубы и на самом деле не хотела заиметь машину дядюшки Шандора. Это был голубой «бьюик» выпуска 1953 года со сверкающим белым верхом, с покрышками, имеющими белые боковины, достаточно огромными, чтобы подходить канавокопателю, и сверкающими хромированными иллюминаторами. «Бьюик» размером и формой был похож на кита и, вероятно, выдавал миль шесть на галлон горючего в хорошие дни.

- Даже и не думайте, - заявила я матушке. – Спасибо за предложение, но это машина бабули Мазур.

- Бабуля Мазур хочет, чтобы ей владела ты. Твой отец уже в пути. Пригонит ее в исправном виде.

Черт. Я отклонила ее приглашение на обед и повесила трубку. Потом заглянула к Рексу, чтобы удостовериться, что он не страдает замедленной реакцией на суровые испытания прошлой ночи. Он оказался в хорошем настроении, я дала ему соцветия брокколи и грецкий орех, прихватила куртку и сумку и закрыла квартиру на замок. Затем еле-еле потащилась вниз по лестнице и встала снаружи в ожидании, когда подъедет папаша.

Отдаленный шум заносчиво выпускающего выхлопные газы мамонтообразного двигателя донесся с парковки, и я отпрянула к зданию, надеясь на отсрочку смертного приговора, моля Бога, чтобы это не было явление «бьюика».

Бегемот с носом в форме луковицы вывернул из-за угла, и я почувствовала, как сердце забилось в такт со стуком клапанов. Это был точно «бьюик» во всем своем великолепии, ни пятнышка ржавчины. Дядюшка Шандор купил его в 1953 и держал с тех пор в условиях демонстрационного зала.

- Не думаю, что это хорошая идея, - сказала я папаше. – Что, если я поцарапаю его?

- Не поцарапаешь, - заверил меня папаша, припарковавшись и подвигаясь на огромном, как скамья, сидении. - Это «бьюик».

- Но мне нравятся небольшие машины, - пояснила я.

- Что-то неладное с этой страной, - высказался папаша, - маленькие машины. С тех пор, как они начали привозить эти маленькие машины из Японии, все отправляется в плавильную печь.

Он стукнул по приборной панели.

– Вот это машина. Эта малышка сделана на века. Такую машину каждый мужчина будет водить с гордостью. Этот автомобиль с cojones. (с яйцами – вульг.исп.- Прим.пер.)

Я села рядом с папашей, посмотрела поверх руля и, открыв рот, уставилась на громадный капот. Ладно, он был огромен и уродлив, но, черт возьми, он имел cojones.

Я крепко схватилась за руль и ударила левой ногой о пол прежде, чем мои мозги зафиксировали «сцепления нет».

- Автоматика, - напомнил папаша, - Вот чем гордится Америка.

Я завезла папашу домой и выдавила улыбку.

– Спасибо.

Матушка стояла на крыльце.

– Будь внимательна, - кричала она. – Закрывай двери.

* * * * *

Мы с Морелли подъехали к Большому Джиму вместе. Рейнжер был уже там, сидя спиной к стене за столом, что позволяло ему иметь хороший обзор всего помещения. Всегда охотник за головами, и, похоже, чувствует себя голым, так как, наверно, оставил большую часть своего арсенала в машине в честь Морелли.

Не было смысла заглядывать в меню. Если вы что-то соображали, то у Джима ели ребрышки и зелень. Мы сделали заказ и сидели молча, ожидая, пока принесут напитки. Рейнжер откинулся на стуле, скрестив на груди руки. Морелли пребывал в менее агрессивной, более безболезненной сутулости. Я - на краешке сиденья, локти на столе, готовая вскочить и бежать, на случай, если они, черт возьми, решат устроить перестрелку.

- Итак, - наконец, начал Рейнжер, - что здесь намечается?

Морелли немного наклонился вперед, и сказал легкомысленно, понизив голос.

– Армейские потеряли кое-какие игрушки. До сих пор они бродят по Ньарку, Филадельфии и Трентону. Ты слышал что-нибудь об этом хламе на улицах?

- На улицах всегда есть хлам.

- Этот хлам отличается, - пояснил Морелли, - Копоубийцы, LAWs, M-16-ые, 9-миллиметровые «беретты» со штампом «Собственность правительства США».

Рейнжер кивнул.

– Слышал о машине в Ньюарке и копе в Фили. Что мы имеем в Трентоне?

- Мы имеем оружие Кенни, использованное для стрельбы в колено Муги.

- Без дерьма? – Рейнжер откинул голову назад и захохотал. – Становится веселее с каждым разом. Кенни Манкузо, случайно простреливший колено своему лучшему дружку, арестован копом, который по случайности остановился заправиться как раз тогда, когда от пистолета еще шел дымок, и, выходит, у него еще и оружие было забавное.

- Что болтают? – спросил Морелли. - Ты знаешь что-нибудь?

- Nada (ничего – исп. – Прим.пер), - сказал Рейнжер. – На что тебе Кенни?

- Nada, - ответил Морелли.

Разговор застопорился, пока мы переставляли столовые приборы и стаканы, чтобы дать место тарелкам с ребрышками и чашкам с зеленью.