Два романа об отравителях

— Он был очень добр, на свой манер. Я ему всем обязана, много раз он поступался своими привычками, только чтобы доставить мне радость. Но если бы вам пришлось послушать его больше, чем пять минут! А потом вечные споры с профессором Инграмом о преступлениях (до тех пор, пока настоящее преступление не случилось у нас самих) и об его рукописи по криминалистике.

Эллиот схватился за карандаш.

— Рукопись по криминалистике?

— Ну да, я же сказала. Он всегда чем — то увлекался, но больше всего психологией. Поэтому он так и подружился с профессором Инграмом. Дядя часто говорил: «Ладно, вы утверждаете, что толковый психолог мог бы стать лучшим в мире преступником. Почему бы вам в интересах науки не начать с самого себя? Совершите бескорыстное преступление и подтвердите свою теорию». Бр — р!

— Понятно. И что же отвечал профессор?

— Говорил: «Нет уж, спасибо». Еще говорил, что никогда не совершил бы преступления, пока не смог бы придумать идеальное алиби…

Эллиот насторожился.

— …но профессор говорил, что чем больше он думает, тем больше приходит к выводу, что даже психолог не может находиться в двух местах одновременно. — Марджори заложила ногу на ногу и откинулась на спинку дивана. — У меня мурашки по спине бегали, когда я видела, с каким спокойствием они все это обсуждали. А потом были эти страшные события, и мы не знаем ни как они произошли, ни почему, ни кто в них виновен. И Вилбур теперь тоже мертв. Вилбур, который никогда в жизни никому не причинил зла, как не причиняли его и Френки Дейл, и маленькие Андерсоны, и мой дядя Марк. Я дошла уже почти до предела своей выдержки, особенно… особенно после того, как в меня начали кидать камни и один бог знает, что еще последует. Может быть, меня линчуют или сожгут на костре. Помогите мне. Прошу вас, помогите мне!

Наступило молчание.

В голосе девушки было столько искренности и мольбы, что Эллиот чуть не забыл о своей официальной сдержанности. Их взгляды встретились, она наклонилась вперед с протянутой рукой, словно прося помочь ей подняться. В тот момент из — за двери послышались звуки, живо напоминающие ворчание слона, требующего пищи, громко топающего своими ножищами. Еще через мгновение раздался стук в дверь и вошел доктор Фелл.

— Не хотелось мешать вам, — проговорил он, — но, пожалуй, лучше отложить продолжение вашей беседы. Сейчас сюда подымутся Кроу и Боствик, так что вам, мисс Вилс, имеет смысл вернуться домой. Помощник мистера Стивенсона проводит вас. А мы…

Он впился глазами в кинопроектор.

Майор Кроу и инспектор Боствик встретились с Марджори в дверях, когда она выходила из комнаты. Заговорил майор только после того, как дверь за нею затворилась. К нему, судя по всему, вновь вернулось обычное расположение духа.

— Доброе утро, инспектор, — вежливо проговорил он. — Хотя вернее сказать: добрый день. Утром мы так и не смогли разыскать вас.

— Очень сожалею, сэр.

— Не беда, — все тем же вежливым тоном ответил майор, — я лишь хотел сообщить вам, что в нашем деле добавилась маленькая деталь: еще один труп.

— Я уже сказал, что очень сожалею, сэр.

— Учитывая, что вы отправились повидать моего друга Фелла, я вас не упрекаю. Вам повезло больше, чем мне. В июне я уже пытался заинтересовать его этим делом. Ничего не вышло. Насколько я могу судить, дело показались ему недостаточно сенсационным. Ни наглухо запертых комнат, ни элементов сверхъестественного, ни экзотики, как в деле отеля «Королевский Пурпур». Ничего, кроме самого тривиального и грубого отравления стрихнином. Сейчас, однако, у нас добавилось и улик, и еще два трупа… на один из которых вам, инспектор, быть может, не повредило бы взглянуть…

Эллиот взял свой блокнот.

— Я уже дважды, сэр, сказал, что очень сожалею, — медленно проговорил он, — и не вижу необходимости повторять это еще раз. Кроме того, если говорить откровенно, мне не совсем ясно, в чем я должен себя упрекать. Между прочим, в Содбери Кросс существует какая — нибудь полиция?

Боствик, набивавший свою трубку табаком, поднял голову.

— Да, существует, друг мой, — ответил он. — А почему вас это интересует?

— Да только потому, что я ее не вижу. Кто — то разбил камнем стекло входной двери. Грохот было слышно, наверное, до самого Бата, но ни один полицейский не появился.

— Черт возьми! — несколько раз сильно затянувшись своей трубкой, сказал Боствик. Конечно, это был только обман зрения, но на мгновенье показалось, что лицо его вспыхнуло огнем. — Что вы этим хотите сказать?

— Только то, что сказал.

* * *

— Если вы имеете в виду, — ответил Боствик, — что я убежден — заметьте, я сказал: убежден — в том, что скоро мы сможем арестовать одну молодую особу, имя которой нет надобности называть… тогда я согласен.

— Хватит! — рявкнул Фелл. Все обернулись к нему.