Два плюс один

А пока Богданов наслаждался водным массажем, привела себя в порядок, накрыла столик в гостиной, откупорила бутылку вина. Но бокал поставила только для себя. Остальные бокалы она оставила в стеклянном шкафу, сыпнув на дно каждого по щепотке белого порошка. Все, закончилась лафа, пора возвращаться к самостоятельной жизни. Но через труп своего любовника. Других вариантов быть не может.

А если Богданов откажется присоединиться к ней, она обязательно что-нибудь придумает. Живым он отсюда выйдет лишь в том случае, если выпьет вина из отравленного бокала. Яд растворяется без следа, но смерть наступает в течение трех дней. Сегодня он еще не почувствует симптомов, а завтра начнется.

Богданов зашел в комнату в банном халате, Роза сидела в коротком платье, нога за ногу, и, глядя в пустоту, оплакивала свое женское счастье. А ноги у нее красивые, и позу она выбрала удачную. Богданов задумался. Похоже, шевельнулся в нем живой интерес. Может, рано еще списывать со счетов соблазнительную попку?

Он открыл створку шкафа, достал бокал, сел, налил. Роза отвела свою руку с бокалом как можно дальше от него. Не хочет она с ним чокаться.

— Не злись, все в этой жизни когда-нибудь заканчивается, — сказал он. — Ты молодая, у тебя еще вся жизнь впереди. А у меня уже позади. Ты нового мужика найдешь, а для меня может закончиться все.

— Умрешь? — спросила Роза.

— Я же говорю, все в этой жизни когда-нибудь заканчивается. И сама жизнь тоже.

— За это и выпьем, — усмехнулась она.

И выпила не чокаясь — на поминках именно так и пьют.

Богданов бросил на нее недовольный взгляд, выпил до дна, поставил бокал.

— Мне больше нравится, когда все начинается, — взяв его за руку, проговорила Роза.

— Да, я хотел бы стать молодым, — кивнул он.

— Возьми мою молодость. — Она положила его руку себе на бедро.

Уходить ей сегодня нельзя. И завтра нежелательно. Если уйдет, это может показаться подозрительным.

— В аренду?

— В африканских племенах старые съедали молодых… — на ходу придумала она. — Им это, правда, не помогало… Но ты можешь взять с полки молодильное яблочко. — Она приложила мужскую руку к своей груди. А потом оказалась у Богданова на коленях. Можно было, конечно, обойтись и без секса, но когда ей еще доведется заняться любовью с покойником?

Нагорнов не просто смотрел на Наташу, он вкручивал свой гипнотический взгляд в рану, которую сам же и расшевелил. Она уже сто раз согласилась с ним, осудила себя, дала зарок больше не пить, но он день за днем продолжал погружать ее в чувство вины, и она барахталась в своих мрачных видениях, как муха в сиропе. Видела своего Олежку взрослым, слышала, как он смеется над ней, называя грязной алкоголичкой. И еще она увидела, как возле мусорки остановился черный джип, крепкие парни в черных костюмах вывели ее из машины и бросили в бак с отходами. Родион запросто мог избавиться от нее…

Родион лежал в шезлонге возле бассейна, в плавках, ноги целые, здоровые, а к нему подходила роскошная брюнетка в символическом купальнике. Он протянул к ней руку, но вдруг исчез. Остался только бассейн, за которым сразу начинался пруд. И в шезлонге лежала сама Наташа. Купальник на ней, правда, вполне приличный.

Странно. Она думала, что находится на сеансе гипноза, а это был обычный послеобеденный сон. Пригрелась на солнышке у открытого бассейна, заснула. А Нагорнов был утром.

Обычно она днем не спала, но эти сеансы делали ее сонной мухой. Слава богу, сегодня был последний раз. Если, конечно, она не сорвется.

— А чего в теньке? — подходя к ней, спросил Родион и поставил на столик высокий бокал с алкогольным коктейлем.

Вздохнув, Наташа с обидой глянула на него:

— И ты туда же?

Нагорнов предложил выпить, закончив сеанс, теперь вот Родион проверяет на прочность. Как будто это не унижает ее.

— Не хочешь?

— Нет, — закрывая глаза, качнула она головой.

Солнце светит, кисельные облака, голубое небо, зеленая листва деревьев, изумрудная трава — буйство цветов и красок. Но все почему-то кажется таким серым, пресным. Если выпить, мир станет куда ярче. Но в том-то и дело, что пить не очень-то и хочется. Доктор Нагорнов сделал свое дело.

Не просто ей жилось без Егора, она скучала, рука сама тянулась к бутылке. За два месяца Наташа спилась… А живи она с Егором, ничего такого бы не случилось. Она же помнила, как боролась с искушением у него на заимке. И никакой нарколог ей не был нужен. И почему она отказалась познать вкус настоящего женского счастья?..

— О Егоре думаешь? — спросил Родион.

— И с Егором выпить не хочу.

— Откуда он такой взялся?

— Я его уже оставила в покое, теперь твоя очередь.

Наташа лукавила. Никогда она не забудет Егора. Мало того, готова была вернуться к нему прямо сейчас. Так и подмывало бросить все и уехать к нему…

— Ну да, ну да…

— Где твой домик в Лондоне?

— В Лондоне холодно. Только такой осел, как Вадик Корнельский, мог поверить, что у нас дом в Лондоне. Как он там, интересно, в ослином раю?

Родион осторожно лег в свой шезлонг, сделанный на заказ. Тяжело ему после ранения на протезах, но ничего, ходит, даже зарядку по утрам делает.