Два памфлета

Следующая любимая спасительная мера – закон, регулирующий занятие мест в парламенте. И в ее основе тот же принцип: вера большинства в безотказность законов и правил при решении общественных проблем. Будучи умеренно критичным – в отличие от чрезмерно уверенного большинства, – я скажу лишь, что и в данном случае надо крепко и хорошенько подумать. Нелегко предвидеть итоги исключения из парламента тех, кто занимает государственные должности в таких больших и важных институтах, как армия и флот. Возможно, было бы лучше, будь у них шкурный интерес в существовании нынешнего строя. Данный вопрос совершенно не походит на запрет занимать места в парламенте для офицеров, имеющих определенные источники доходов, или, возможно, на лишение младшего командного состава права голосовать на выборах. Первое правило касается очень малого количества людей, второе – незначительного. Но карьерный, профессиональный армейский и флотский интересы, разделяемые многими влиятельными, одаренными и богатыми людьми, и создали это королевство. Эти интересы должны иметь свое представительство, иначе может случиться так, что они вынуждены будут разрушить институты, в работе которых сами не принимают участия. В этом вопросе не надо мелочиться, но и не стоит думать, будто каждого хорошего человека нужно допускать до управления страной. Тут ведь есть множество серьезных проблем. Я их сейчас касаться не буду, ибо они не связаны с моей нынешней целью. Просто хочу продемонстрировать читателю сложности, сопровождающие всякие серьезные изменения в государственном строе. Дабы он увидел, что не дать могущественному двору оказывать влияние на парламент – если не лишить его этого могущества – мягко говоря, сложно. И, возможно, в том случае, если сделать этого цивилизованным путем не удастся, то необходимо пойти по куда более страшному и опасному пути. Хорошо подошли бы тут закулисные и подковерные методы. Наука уклоняться от прямых столкновений, и так неплохо развитая теперь, была бы доведена тогда до совершенства. Ведь немало мудрости состоит в понимании терпимого количества зла, иначе, в попытке сохранить чистоту в деградирующих обстоятельствах, вместо выжигания существующих порочных практик можно создать новые виды коррупции, скрывающие и защищающие прежние ее проявления. Без сомнения, в идеале ничто не должно влиять на решения члена парламента. Но из всех видов влияния, на мой взгляд, быть подконтрольным власти менее всего позорно тому, кто и так является ее представителем, к тому же стране так спокойнее. Я не стал бы указывать на открытое давление на парламентария посредством его государственной службы, пока не смог бы ограничить влияние контрактов, взносов, взяток и прочих коррупционных приемов, столь масштабно используемых двором, и которые будут использоваться до тех пор, пока на них будет спрос и предложение. Наше государственное устройство балансирует на вершине крутого холма, окруженного глубокими водами. Создание любого плана по реформированию столь сложно устроенного правления вкупе с еще более сложными обстоятельствами представляет собой огромную трудность, в преодолении которой разумный человек всегда будет сомневаться, осторожный – медлить, а честный – иметь совесть не обещать. Те, кто берется за дело, не подумав или не рассчитав собственных сил, не уважают ни других, ни себя. Таковы мои мысли, может и не обоснованные, зато честные и беспристрастные, открытые для обсуждения серьезными людьми, заботящимися о стране и понимающими, что может ей больше всего помочь, а что навредить.

И правда: в нашем теперешнем положении, при гигантских доходах, непомерном долге, сильных институтах, когда правительство само оказалось и банкиром, и торговцем, лично я не вижу иных способов сохранить в народных представителях стремление защищать общественный интерес, кроме как с помощью вмешательства массы самого народа, будь оно вызвано какими-то ужасными и безумными действиями и радикальными инновациями. Вот тогда народные представители не смогут плевать на закон и вводить волюнтаристское правление. Подобное народное вмешательство – дело не очень приятное. Но если бы такая практика была регламентирована законом, то к ней прибегали бы только в тех случаях, когда становилось бы ясно, что нет другой возможности защитить подлинные принципы этого строя.

В прошлом веке активнее всего занимались рассмотрением и исправлением ошибок монархии, в этом веке – ошибок парламента. Но исправлять ошибки парламента можно и не прибегая к его помощи, да и едва ли сам парламент может начать их исправлять. До тех пор, пока народ снова не будет уверен в правительстве, он должен особое внимание уделять поведению своих представителей. На народных и корпоративных сходах нужно устанавливать стандарты оценки их работы. Нужно постоянно и точно фиксировать, кто как голосовал по важным вопросам.