Два мира

Н-ская дивизия отошла на две недели в резерв. Н-цы расположились в большом селе Утином, на берегу двух длинных кривых озер, поросших тростником, по ту сторону которых, сейчас же за поскотиной, стояла небольшая березовая роща, а левее ее стелились сочные, зеленые ковры лугов. Озера были полны диких уток и всякой болотной дичи, а в роще бегали зайцы и черные косачи спокойно сидели на березах. Офицеры принялись за охоту. Лес, луга, озера огласились раскатистыми выстрелами. Солдаты доставали у крестьян сети и по целым дням лазили по озерам, ловя золотистых жирных карасей. Люди посолидней, семейные, интересовались больше скромными домашними удовольствиями — топили бани, целыми часами парились в них со всем семейством, а потом сидели в светлых и просторных горницах и подолгу пили горячий душистый чай.

Мотовилов и Колпаков решили зайти к Барановскому, вспомнив, что он вчера ходил на охоту.

— Ага, пришли. Ну вот и отлично. А я за вами хотел уж Фомушку посылать, — встретил хозяин гостей. — Хочу сегодня именины свои справлять. Обед закатил министерский.

— Да ты разве именинник? — удивились пришедшие.

Барановский засмеялся:

— Да нет, я именинник буду еще в декабре, а пока есть возможность, так надо справить.

— Молодец, молодец, Ваня, — заревел Мотовилов.

— Руку, именинник. С днем ангела тебя. Чего там ждать, когда праздник придет, у нас, людей военных, коли есть чего жрать, так и праздник. Это здорово ты, Иваган, придумал. Правильно. Одобряю.

Сзади Барановского стояла хозяйка дома и с ласковой улыбкой смотрела на суетившегося у печки офицера.

— Что, хозяюшка, хорош повар-то? — лукаво подмигнул Колпаков.

Хозяйка — молодая вдова — стыдливо закрылась кончиками головного платка, покраснела.

— Да уж чего и говорить — не повар, а золото. А уж знает-то все до тонкости, что, как и куда. Ох, гляжу я, не похожи вы на белых-то, — вдруг неожиданно добавила она.

— Почему не похожи? — засмеялись офицеры.

— Да уж чего там, знаю я белых. Стояли у нас и полковники, и капитаны, так к ним не подступишься. Слова не скажут тебе путем, все как-то срыву да грубо. Сами уж чтоб чего сделать — Боже упаси, все денщиков заставляют. А вы что: и с народом разговариваете, а они вон стряпают сами.

— Ну, хозяюшка, нам до капитанов-то еще далеко.

— Нет, уж не говорите, и солдаты у вас ласковые, обходительные, и порядок у вас есть. Зря не делаете вы. Ну, вот в точности, как у красных.

— Что ты сказала? — нахмурился Мотовилов.

— Говорю, мол, на красных вы похожи. Они у нас неделю стояли, так очень хорошие люди. Ну а ваши — то есть не дай Бог.

Хозяйка махнула рукой. Мотовилов сердито молчал Колпаков заметил:

— Правду, видно, говорил полковник-то пленный, что красные теперь не то, что раньше, что у них теперь порядок, дисциплина. От этого-то их мирное население и встречает хорошо.

— Ну проходите, проходите в переднюю, я сейчас кончу, — обратился к офицерам Барановский.

Подпоручики прошли в переднюю половину избы и сели на широкий деревянный диван. Вскоре после их прихода прибежал веселый, возбужденный Петин и с порога еще закричал:

— Господа, новость. Н-цы вчера чуть было самого Тухачевского не поймали.

Офицеры оживились. Мотовилов не расслышал как следует, ему показалось — Петин сказал, что Тухачевский захвачен в плен. Как пружина, вскочил он с дивана, схватил пришедшего за руки, начал трясти его изо всей силы, и, захлебываясь от радости, засыпал вопросами:

— Где? Когда?

— Говорю тебе, вчера прибежал один красноармеец к н-цам, ну и сказал им, что Тухачевский в Михайловке. Н-цы, как звери, бросились в наступление, совместно с казачьим полком прорвали в два счета фронт, отрезали с тыла Михайловку, а Тухачевский у них под носом на автомобиле проскочил.

— Фу, черт, — разочарованно вздохнул Мотовилов. — Так его, значит, не захватили?

— Конечно, нет.

— Ну, это, брат, неинтересно.

— Тебе, может быть, и неинтересно, а н-цы и сейчас не могут успокоиться, жалеют, что не пришлось им с самого Тухачевского обмундирование содрать.

Пришел новый знакомый, штабс-капитан Капустин, очень веселый человек, с недурным тенорком, умевший порядочно играть на гитаре. Пришел еще кое-кто из молодежи. Перед обедом разговорились о положении дел на фронте. Кто-то сообщил, что у Деникина все обстоит как нельзя лучше, что он уже в трехстах верстах от Москвы. Мотовилов говорил:

— Хорошо бы, господа, попасть к Деникину. У него ведь армия — не нашей чета, добровольческая. Вот так бы можно было повоевать.