Два миллиона

– Здоровый он уж очень, – усомнился второй и засунул руку в пустой рукав пиджака.

– Нет, мужики, это я так, в шутку, – замялся Иван.

– А мы – серьезно. Если деваться некуда, давай к нам. Отвезем тебя к Михайловне, она людям не отказывает.

– А что за Михайловна?

– Старшая наша. Лариса Михайловна. Молодая она еще, но нам – как мать родная.

– Не знаю даже, мужики…

– Поехали, чего думать. Не пропадать же.

– Не жрал давно? – спросил «слепой».

– Сегодня еще не ел, – ответил Иван.

– Ну вот! Накормим тебя. На ночлег определим. А с утра с Михайловной поговоришь. Там и решишь.

– Я даже не знаю. Поехали, что ли…

Любовникова Лариса Михайловна натурой была не дюжей. Окончив школу и не удовлетворившись жизнью в провинции, поехала покорять Москву. Путь у нее был схожий со многими девочками – припевочками того времени. Поступление, провал экзамена, официантка, проститутка. Поторговав телом пару лет, она поняла, что это – не для нее. Смириться с унижениями ее свободолюбивая душа так и не смогла. Переквалифицировалась в бандершу. Но и тут была масса проблем и ущемлений. Пораскинув мозгами, она затеяла новое дело. Нашла заброшенный санаторий недалеко от Москвы. Собрала всех попрошаек, работавших невдалеке и возглавила движение.

«Калеки» поначалу артачились. Но со временем привыкли и даже нашли много положительного в организованной постановке дела. Во-первых, маршруты согласовывались, и это позволяло шире охватывать территорию, при этом не пересекаясь. Во-вторых, вырабатывалась стратегия и тактика, обновлялись тексты и «увечья». А репертуар и в этом деле вещь наиважнейшая. Ну, а в-третьих, жить коллективом для людей оказавшихся на обочине жизни, было душевно и комфортно.

Вечером Иван в сопровождении своих новых товарищей прибыл в санаторий. Было уже поздно и они, наскоро поужинав, легли спать.

Утром слесарь предстал перед Ларисой Михайловной. Тридцатилетняя женщина находилась в той стадии красоты, когда она привлекает и шестнадцатилетних юнцов, и пятидесятилетних мужчин. То есть, в самом расцвете. Любовникова с интересом рассмотрела Гайкина и изрекла:

– Здоровый ты больно. Может быть, тебе лучше в бандиты податься?

– Я дрался редко. А сейчас все каратэ какое-то…

– Да, тебе и драться-то не надо. И говорить тоже необходимости нет. На тебя клиент посмотрит и сразу все, что положено, отдаст. Ладно, это я так, к слову. Сам откуда?

– С юга.

– А Москве-то как оказался?

– Тали у меня украли. Премии за это лишили. Думал, тут, в столице, правду найду.

Лариса Михайловна громко рассмеялась.

– Да… Давненько таких не видала!

Иван угрюмо молчал.

– Не обижайся. Теперь к делу. Беру тебя условно. Главное: не воровать, деньги, что собрал, не утаивать, не скандалить, не драться. Понятно?

– Чего ж тут не понять?

– Хорошо. Пойдешь на седьмой маршрут с Мироном. Это «слепой», который тебя привел. Просить будешь близко к своей теме, поскольку, как я поняла, парень ты без воображения. «Украли, мол, тали. Премии лишили, с работы выгнали, начальники – гады».

– С работы еще не выгнали. Я им телеграммы шлю.

– А ты говори! Для жалости добавляй: «Жена бросила, дети – в интернате». Хотя, не знаю, кто такому верзиле подаст? Может тебе глаз выбить или ногу сломать? Ха-ха-ха! Шучу! Иди в гримерку, она возле входа, скажи, чтобы шрам в пол лица сделали и хромать научили правильно. Давай, иди. Недельку поработаешь, а там посмотрим.

Дебютный выход у Ивана не удался. Люди с недоверием смотрели на мощного Гайкина и не торопились доставать кошельки.

– Куда страна катится? Уже вон какие бугаи милостыню собирать начали!

– Тали у него украли! У меня машину угнали, я же руку не протягиваю.

Мирон, поняв, что Иван – это неудачный проект, тут же благополучно слинял.

Мытарства Гайкина продолжались. Его чуть не забрали в милицию. Бабки поносили его на чем свет стоит, пацаны потешались и кидали в него камнями.

– Сейчас мы из тебя настоящего калеку сделаем! – сопровождали криками свои действия злые дети.

Когда к слесарю подошла группа студентов, он был уже морально надломлен.

– Ты чего тут, дядя, таскаешься? Не стыдно тебе? Давай лучше к нам в общагу. Койку тебе найдем.

Иван хмуро посмотрел на молодежь. В доброте он стал уже сильно сомневаться. Но выхода не было – еще около двух месяцев надо было где-то жить в столице.

Глава 22

Спалось Ивану на новом месте беспокойно. Всю ночь что-то шевелилось на матрасе под простыней и, как ему казалось, нещадно его кусало.

«Вот же сукины дети! Развели тут у себя живность! Клопы у них что ли?!» – про себя гневался слесарь, скрипя растянутыми пружинными кровати.

На соседних койках, еле сдерживая смех, уткнулись в подушки приютившие его студенты. Один из них потихоньку тянул нитку, положенную загодя под простынь Гайкина.

Злобы в действиях молодежи не просматривалось. Это была обыкновенная «прописка» для новичка их студенческого братства. Так поступали со всеми, и не было никаких оснований освободить Ивана от этой процедуры. И в дальнейшем студенты не давали скучать слесарю, подметив его недалекость.