Два миллиарда причин

Оба резко осеклись. И хотя вокруг царила полная тьма, я ощущал их борющиеся за мою жизнь взгляды.

— Я никому не скажу, — только и смог прохрипеть я, прежде чем потерял всякую связь с действительностью.

В забытьи мне грезилось лицо жены, которое склонялось так низко, что я ощущал своими губами её губы. Её поцелуй успокаивал, дарил радость! Однако где-то в глубине сознания пульсировала новость — Немезида! Ангел возмездия! Дочь, которой боится сам отец! Крылатая богиня, способная вмиг решить судьбу не только любого смертного, но и любого из богов!

— Он у тебя припадочный? — это был первый голос, что я услышал, придя в себя.

— Не твоё дело! Ты б ему ещё всю свою сущность продемонстрировал!

Я решил пока продолжать оставаться в беспамятстве, для чего слегка постанывал и вздрагивал всеми членами.

— Оставим смертного, дочка, — как-то небрежно произнёс голос, — не ради него же ты всё это затеяла?

— А ты забери у него Сосуд, — совершенно ровным голосом предложила моя супруга. Обычно, так она говорит, когда все остальные аргументы исчерпаны, и дальше только истерика!

— А он его отдаст? — Голос переспросил так быстро, словно боялся упустить удачный момент.

Всё моё естество беззвучно кричало: да заберите, избавьте меня от этой ноши, верните мне свободу! Но Немезида ответила уклончиво:

— Не сейчас.

Ответом ей послужил тяжёлый горестный вздох отца.

— Я попрошу его вернуть Священный Сосуд тебе или Пандоре, — решительно продолжила моя супруга (я всё ещё воспринимал могучую богиню, как свою жену — глупец!), — сразу после того, как ты исполнишь закон!

Воцарилось молчание. Кажется, не только я почувствовал какой-то подвох в её словах. Там — в моём мире — я и подумать бы не мог о наличии у Насти качеств завзятой интриганки! Однако в последнее время я уже перестал удивляться обилию её талантов.

— О каком законе ты сейчас говоришь, дочь моя? — спустя некоторое время, поинтересовался Голос Того, чьё имя так и не было произнесено. — Я пока не очень понимаю тебя, Немезида.

— А ты вспомни, отец, — мне показалось, или в голосе Насти звучали нотки ехидства? Судя по всему, они оба уже понимали, о чём идёт речь, но папа тянул время, изыскивая пути отступления на запасные позиции.

— Ты о Пути? — осторожно спросил он.

— И о Пути, и о Священном Сосуде, и о том, кто может пронести Священный Сосуд через весь Путь! — как заправский юрист отчеканила Настя.

Тот, чьё имя нельзя произносить, на секунду замешкался. Было очевидно, что он прибывает в растерянности. Его дочь терпеливо ждала.

— Но на это способно лишь существо, обладающее божественным статусом! Как минимум — полубог! — Наконец, изумлённо пробормотал Великий.

— Именно, — подтвердила Настя. — Вот ты сейчас же и возведёшь моего мужа в статус полубога! — Резко и решительно заявила она. — Ведь он прошёл по всему пути, и пронёс по нему Священный Сосуд.

— Но он тебе не муж по нашим законам! Обряда не проводилось! — Прогремело со всех сторон разом.

— А следом, — совершенно не обращая внимания на явный гнев отца, продолжала Настя, — ты проведёшь обряд по нашим традициям!

Меня всего трясло. Что же она творит? Да моя жизнь после её слов и гроша ломаного не стоит, не стоит даже бумаги, на которой напечатают «свидетельство о смерти», да и никакого свидетельства не будет! Она сошла с ума! Надо попросить портфель перенести меня срочно домой! Но дьявол, в отличие от привычного портфеля, этот сундук отказывался открываться.

— Этого не будет, — прозвучал в ответ суровый Голос.

— Ты ошибаешься! — Настя имела наглость настаивать, совершенно не задумываясь о моей печальной участи.

— Я ошибаюсь? — Голос прозвучал до крайней степени изумлённо. Тот, чьё имя нельзя называть, явно никогда не слышал столь позорного оскорбления, а тем более из уст собственной, пусть и безмерно могущественной дочери.

— Ошибаешься, папа, потому, что в гневе не учёл всех факторов, — понимая, как обидела отца, уже более мягко произнесла Настя. — Скоро ты передумаешь.

Если бы я был верховным божеством, то именно в этот момент одним щелчком пальцев своей божественной руки устранил бы сам предмет ссоры — надоедливого смертного, мозолящего глаза и вносящего раскол в божественное семейство. В отчаянье я вновь попытался открыть сундук, однако предательский Сосуд отказывался повиноваться своему временному владельцу.

— Я? Передумаю? — Мои уши заложило от раскатистого смеха Настиного отца, и мне вновь полегчало — ведь весёлый бог лучше, чем бог разгневанный. — И по какой же причине, моя дорогая?

— У тебя на это два миллиарда причин, — абсолютно спокойным голосом сообщила отцу Немезида. — Ведь именно столько божеств, полу божеств, титанов и прочих существ населяет этот мир.

— Что ты задумала? — в Голосе уже не было и тени веселья, зато явственно звучала нарастающая тревога.

— Я открою Священный Сосуд, — неожиданно громко и торжественно произнесла Настя, — и произнесу над ним твоё подлинное имя! И я прикажу Сосуду твоим именем уничтожить этот мир!