Два месяца и три дня

– О, но для меня ты Белоснежка. – Максим приблизил ее лицо к своему. Арина закрыла глаза и попыталась отвернуться, но ускользнуть не удалось. Настойчивые губы завладели ее губами и страстно впились в них. Он наслаждался ее неподвижностью и отстраненностью.

«Ты – моя девочка, – подумал он про себя. – И никуда я тебя не отпущу».

Он раздвинул языком ее губы и проник к ней в рот, жадно обследуя каждый уголок, прикасаясь к зубам, язычку, посасывая его кончик. Он с силой отвел ее прижатые к оголенной груди руки в стороны.

– Мне нравится, когда твоя грудь открыта.

– Я устала. Я хочу домой, – слабо уворачивалась Арина, стараясь не поддаваться его поцелуям и сводящему с ума запаху его тела. Он слишком близко, устоять трудно.

– Мне нравится, что ты устала, – прошептал он. – Я хочу трахнуть тебя прямо здесь, у камина. Усталую и измученную.

– Я не хочу этого, – возразила Арина, хотя это и не было правдой. Стоило ей услышать, как он произносит это ужасно грубое слово – «трахать», как уже знакомый жар физического желания внутри заставил ее тело напрячься и выгнуться дугой. Она глубоко вдохнула. Его горячий взгляд прожигал ее, он склонился и провел языком по ее напрягшемуся соску. Ей хотелось пойти еще дальше и позволить ему еще больше. Впрочем, позволить – это слово совсем не для Максима. Он приходит и берет свое. Он самоуверенный, эгоистичный, с каким-то странным, сумасшедшим и извращенным чувством красоты. И все же… именно это и возбуждает сильнее всего.

– Ты мне врешь, моя Белоснежка, – рассмеялся Максим и склонился к ее обнаженной с одной стороны груди. Он захватил сосок двумя пальцами и слегка сжал его. Арина невольно простонала в ответ на огненную искру, пролетевшую от соска по всему телу.

– Не вру, – уперлась она, крепко зажмурившись. Не поддаться его взгляду было бы невозможно.

– Я накажу тебя за это вранье, и очень скоро. Открой глаза, моя принцесса, и скажи мне, что не хочешь меня, – потребовал Максим и нежно отвел ладонью волосы с ее лица. – Ты так прекрасна. Я так хочу сделать тебе больно. Ты позволишь мне это?

– Ты уже сделал, – прошептала она.

– Я хочу еще, – прошептал он, оголяя вторую ее грудь. Она не удержалась и открыла глаза. Его лицо было совсем близко. Он смотрел на нее с восхищением. Она знала, что косметика потекла и черные разводы вокруг глаз, наверное, ужасные. Ему нравится, когда она заплаканная и беззащитная.

– Почему ты хочешь сделать мне больно?

– Я хочу, чтобы ты была моей полностью. Чтобы ты делала все, чего я захочу. Я хочу владеть тобой.

– Как вещью? – смутилась она, но Максим не стал отвечать. Он резко рванул платье и разорвал его до конца. Оно повисло на ней лохмотьями. Только тонкие трусики защищали ее теперь, и от этого ощущения беззащитности и доступности, близости его рук у Арины закружилась голова.

– Что ты чувствуешь? – спросил он, целуя ее ладонь. И вдруг улыбнулся и положил ее ладонь к ее же груди. – Смотри, какая ты упругая, нежная. Как я могу не хотеть этого?

– А где все твои гномы в шарфах? – спросила Арина. Ей хотелось его позлить.

– А ты хочешь, чтобы они к нам присоединились? – хмуро осведомился Максим. – Я предпочел бы ни с кем тебя не делить.

– Странно, а у меня сложилось совершенно другое впечатление, – хмыкнула Арина и с радостью отметила злость в глазах Максима. Он захватил руками оба ее запястья и резко завел их ей за спину. Она вскрикнула, хотя это и не было больно. Беззащитность. Так она, кажется, назвала этот день. Что ж, название в полной мере себя оправдывает. Ее груди поднялись выше, и напряженные соски теперь смотрели точно вперед. Арина чувствовала вздыбленный член прямо между своих ног – он был настолько тверд, что, казалось, может проникнуть в нее прямо сквозь ткань. Максим сжал ее запястья сильнее.

– Я могу сделать с тобой все, что захочу. Зря ты связалась со мной, потому что теперь я тебя не отпущу. И лучше не зли меня. Ты получишь своего первого мужчину, моя дорогая Белоснежка. Получишь по полной программе, – он отпустил ее руки, провел ладонями по ее ребрам, слегка задев груди большими пальцами. Он ухватился за тонкие перемычки-веревочки на ее трусиках и натянул их так, что ткань впилась ей в тело. Его пальцы нырнули под трусики и достигли нежной складки ее половых губ. Арина была уже совсем влажной, и ее тело невольно потянулась навстречу его пальцам, желая, чтобы это прикосновение стало сильнее, настойчивее. Максим улыбнулся, притянул Арину к себе и хищно поцеловал ее, почти укусил.

– Какие сладкие губы. Не зли меня, если не хочешь, чтобы завтра твои губы болели, – странно возбуждающий запрет заставил Арину только впиться в его губы сильнее.

– Я буду злить тебя, сколько захочу, – выкрикнула Арина, с трудом подавляя стон наслаждения. Ее мышцы сходили с ума и начинали дикую пляску от малейшего его прикосновения. О, как она хочет его. Пусть будет больно, плевать.

– Ах, так! Значит, ты злишься? – спросил он с улыбкой и вдруг обхватил ее затылок и резко приблизил ее лицо к своему. – Тогда сопротивляйся мне, договорились?

– Что? – изумилась она. – Зачем?