Два месяца и три дня

– Такие дела, – Максим вдруг отстранился и отпустил ее. Арина оказалась настолько не готова к такому повороту, что чуть не упала – ноги перестали ее слушаться, но Максим подхватил ее и удержал на месте.

– Что случилось? – спросила она, открывая глаза.

– Ничего, моя Белоснежка. Вы умничка. Только я вас сегодня пока что трогать не буду. Вы не обидитесь? Вам надо поспать.

– Но почему? – по инерции спросила Арина.

– Потому что еще чуть-чуть, и я вас просто оттрахаю – прямо здесь, на террасе, – ответил Максим, и жесткая складка в уголке его губ заставила Арину вспыхнуть и пожалеть о своем вопросе. Она подумала, что вряд ли стала бы возражать против такой перспективы. Подумала – и ужаснулась. После некоторой паузы Максим повернулся к столу и склонился, разливая вино по бокалам. Он уже восстановил дыхание, протянул руку и взял с подставки круассан.

Он настоял, чтобы Арина легла и хорошенько отдохнула – на просторной мягкой кровати хватило бы места на четверых. Забираясь под простыню, Арина втайне надеялась, что он присоединится к ней, но Максим этого не сделал. Опьяняющее чувство счастья, охватившее Арину, когда он ее целовал, теперь казалось ей нереальным, придуманным. А лежать в роскошной спальне отеля в одиночестве было тоскливо. Однако усталость взяла свое, и она забылась неглубоким и беспокойным сном, который то и дело прерывали гудки машин и громкая музыка, доносившаяся из их окон.

Когда она открыла глаза, его не было рядом. Арина резко села на постели, посмотрела на часы на стене. Уже двенадцать? Она проспала шесть часов? Арина прислушалась, но в номере стояла тишина. Только сейчас она заметила, что рядом с кроватью, на прикроватном пуфике, лежит что-то, явно приготовленное для нее.

Платье и тонкие кожаные сандалии на небольшом каблуке, из тех, где узенькая перемычка приходится между большим и вторым пальцем, лежали аккуратно и ровно, рядом друг с другом. Приятная ткань яркого бирюзового оттенка – кажется, шелк. Дорогая вещь, сразу понятно. Сандалии расшиты блестящими камушками – красиво, хотя не броско. Скорее изящно, со вкусом. Нелька обалдела бы от такого – красота, да и только. Значит, он положил здесь для нее платье и туфли – и ничего больше. Допустим, сарафанный покрой не подразумевает бюстгальтера, и если ее соски набухнут, как это неоднократно случалось за последние десять часов, это будет, как пить дать, заметно всем.

Это будет заметно ему.

Допустим, Арина позволит этому случиться. Но где же белье? Где хотя бы ее собственные вещи, в которых она вчера ночью попала в этот номер? Арина завернулась в простыню и выглянула в холл. Никого. И, конечно же, никаких признаков ее вещей. Ни шортов, ни майки, ни белья. Вот попала. Арина обошла все три комнаты пентхауса, пооткрывала поочередно все шкафчики в кухне, но не смогла обнаружить там ничего, кроме деревянного ящичка с миллионом разных видов чая и капсул с кофе.

Из второй комнаты тоже имелся выход на необъятных размеров террасу. В этой комнате и обитал Максим Коршун. На полу – одеяла, смятая простыня и подушки. Он спал на полу? Почему? Спина болит? Кровати слишком мягкие? Глупости, если бы он хотел в этом отеле кровати потверже, они бы здесь и стояли. Рядом с подушкой, возле окна – книга. Она подошла, подняла. На английском языке. «Foucault’s Pendulum»[3] Умберто Эко. Интересно, о чем? Она попыталась понять, что заинтересовало Максима. На обложке какие-то рыцари… формулы… Надпись сверху: Bestseller. Это Арина поняла и без перевода.

Около окна, тоже прямо на полу – ноутбук и несколько фотообъективов рядом. А еще… Арина наклонилась, чтобы получше рассмотреть то, что привлекло ее взгляд. Эскизы, всего несколько штук, сваленные стопкой возле постели. Она положила на место книгу и за краешек подняла лист бумаги, потом еще пару…

– Любопытствуете? – раздался задорный голос у нее за спиной. Арина вздрогнула и выронила наброски. Они беззвучно спланировали туда, где лежали.

– Вы рисовали меня? – с удивлением спросила она, оборачиваясь к вошедшему в комнату Максиму. Он был свеж и бодр, в белой футболке-поло и бежевых шортах, в руках теннисная ракетка. Чуть влажная челка прилипла ко лбу. Он улыбался, глядя на взлохмаченную со сна, завернутую в простыню Арину.

– Вам нравится? – Его взгляд стал напряженным, совсем как на обороте брошюры с его выставки.

– Мне кажется, вы мне сильно польстили… – В памяти отчетливо возникло его напряженное лицо, потемневшие глаза, испепеляющие желанием ее обнаженное тело. Ох!

– Вы просто никогда не видели себя моими глазами, – ответил он и пожал плечами. – Почему вы не надели платье?

– Почему вы запрятали куда-то мои вещи? – встречным тоном отвечала она. – И где прикажете мне брать белье?

– Вы же теперь моя, да? А значит, я буду делать с вами то, что захочу. И одевать вас в то, во что захочу. А я, моя дорогая Белоснежка, так хочу, чтобы вы сегодня ходили без белья. Можно? – он посмотрел на нее жалобно, как ребенок, уговаривающий купить ему игрушку.

– Что??? – Арина не ожидала подобной дерзкой прямолинейности.