Два кинжала

— Там тебе жена хозяина приготовила теплую воду, иди, помойся и переоденься. А я пока буду исправлять то, что ты натворила.

Я посмотрела на Ярослава. Хоть на лице у него было обычное отстраненное и холодное выражение, но на висках выступили капли пота, а глаза лихорадочно блестели. Татуировка продолжала светиться. Я прикоснулась к руке Волка и заглянула ему в глаза, втайне опасаясь, что он опять обольет меня ледяным презрением. Но нет, в серебристо-серых глазах Ярослава бушевали эмоции в таком количестве, что я решила последовать совету эльфа и пойти помыться. Заодно и от странного, полного чувств Ярослава, буду подальше.

На натопленной кухне постоялого двора мне удалось — в кои-то веки! — почувствовать себя настоящей аристократкой. Хозяйка постоялого двора и ее дочка, с одинаковыми курносыми носами, постоянно кланяясь и величая меня Сиятельной, осторожно очистили мои волосы от остаток щепок, выкупали в большой лохани, расчесали и даже смазали ссадины ароматным маслом.

— Вот, Сиятельная, не побрезгуйте надеть, — дочка хозяйки протянула мне, словно величайшую драгоценность, шелковое платье. Судя по узорам и вышивке, это было свадебное платье, а судя по едва заметному желтому оттенку ткани — чуть ли не семейная реликвия, передававшаяся по наследству.

— Что ты, — серьезно сказала я. — Я не могу это надеть!

— Но это единственное подходящее платье! — чуть не заплакала хозяйка. — Господин Волк велел, чтобы у вас все было самое лучшее!

Ее дочка чуть ли не силком впихнула мне в руки платье.

Я сомневалась, что у меня, завернутой в простыню, будет столько же величия и авторитета, как у Волка, но все же встала со стула, на котором еще минуту назад предавалась неге, и осторожно повесила платье на спинку.

— Что является лучшим, позвольте мне определить самой? — предложила я. — Я не хочу надевать это платье! Я хочу обычные льняные юбки, сорочку и более-менее приличное платье, только не свадебное!

— Но господин Волк… — начала было хозяйка.

— С господином Волком я сама разберусь! — сказала я.

Женщины переглянулись и поежились. После наших с Волком разборок им придется капитально ремонтировать свой постоялый двор.

— Хорошо, — торопливо сказала хозяйка, а дочь уже убежала за вещами.

Новехонькие нижние юбки, видимо, копившиеся для приданого, тонкая батистовая сорочка — как бы не для первой брачной ночи. Раз господин Волк сказал — лучшее, так ничего не жалко! Мне даже вручили шелковую ленту, чтобы перевязать волосы, и аккуратные туфли, которые мне были велики. Пришлось обойтись толстенными вязаными носками.

Приодевшись, я смотрела на мир веселее. Тем временем, Даезаэль закончил исцелять Ярослава, и аристократ привел себя в порядок. В окружении четверых стражников, облаченных в традиционные цвета Волков, мы отправились к озеру — чтобы, как объяснил Даезаэль, можно было меня в нем искупать в случае выхода магии из-под контроля.

Отряд уверенно передвигался по ночной дороге. Мне не хотелось, чтобы простые солдаты слышали наши разговоры, поэтому я приотстала. Даезаэль натянул поводья и недовольно обернулся. Лицо у него было сонным. Ярослав отреагировал чуть позже, когда сообразил, что не слышит перестука копыт наших коней. Он вернулся, махнув рукой стражникам, чтобы они ехали дальше и вопросительно посмотрел на меня.

— Мы сейчас на территории домена Волков? — спросила я.

— Да… — начал было говорить Ярослав, но Даезаэль его перебил:

— Я, как целитель, запрещаю вам разговаривать друг с другом! Только завтра! Возле озера! Когда мы со стражниками отбежим на приличное расстояние!

— Ты считаешь, что мы с Ярославом не можем поговорить даже на отвлеченные темы, чтобы не причинять вреда окружающим? — уязвленно спросила я.

— Можно оставить при себе то, что я о вас думаю? — просил целитель. — Озвучить это будет неэтично с моей стороны к вам, как к нанимателям.

Я удивленно уставилась на эльфа. Раньше никакие соображения этики не мешали ему костерить нас на все лады. Что-то он этой ночью вел себя все подозрительнее и подозрительнее!

— Отвлеченные темы! — продолжал бурчать целитель, потерев лицо и подергав себя за уши. — Хочешь, Ясноцвета, я тебе кое-что расскажу? После того, как ты благополучно поручила нам заботиться о своем теле в разбойничьем лагере, я тебя исцелил. Между прочим, только что спасшийся из смертельной огненной ловушки!

— Я поручила свое тело? Но ты сам сказал…

— Я думал, что ты благородно не послушаешься, и скажешь: что ты, Даезаэль, ведь я вижу, что тебе нужнее, ты ведь так перенервничал, чуть не сгорел и потерял свои роскошные волосы! Опять потерял!

— Мы все очень тебя ценим, — с крайне серьезным видом сказал Ярослав.

— Вот об этом я узнаю только тогда, когда вы, Сиятельные, мне зарплату выплатите! Пока вы меня никак не цените, а безжалостно эксплуатируете, надеясь, что я сдохну от переработки раньше! Не дождетесь! Я еще обеспечу себе безбедную старость, выставив вам счет за услуги!

Даезаэль внушительно попыхтел, чтобы мы осознали всю степень своей вины перед ценным специалистом, раскаялись и предложили премию.

— И что было дальше? — спросила я.