Два капитана

2. «…Это была самодельная походная кухня — жестяной кожух, в который вставляется оцинкованное ведро с крышкой. Внутрь кожуха, очевидно, ставился железный поддонник, в котором горело медвежье сало. Теперь мы нашли еще одну вещь, принадлежавшую людям со «Св. Марии». Это довольно большая консервная банка с надписью: «Борщ малороссийский. Фабрика Вихорева. Санкт-Петербург. 1912». Едва ли «Борщ малороссийский мог попасть сюда каким-нибудь другим путем. Похоже, что это банка со «Св. Марии»…»

3. «…Никогда в жизни я не видел более пустынного места. Все мертво и уныло — голая скалистая гряда, обрывающаяся над морем, редкие полосы снега между однообразными холмами, камни, издалека похожие на моржей, а вблизи — на надгробия. Пустота. Никого и ничего. Только чайки встретили нас громкими тоскливыми криками.

«И вот в этом, кажется, самом мертвом месте на земном шаре Иван Иваныч поднял с земли кусок парусины. Ничего удивительного. Мало ли что можно найти на морском берегу. Но это была парусиновая лодка, в которую впрягаются, чтобы тащить нарты. Вот кто-то нашел алюминиевую крышку от кастрюльки, потом измятую жестянку, в которой лежали клубки веревок, — и тогда мы разбили все пространство от холмов до гряды на несколько квадратов и стали бродить каждый по своему квадрату…

«Я где-то читал, как по одной надписи, вырезанной на камне, ученые открыли жизнь целой страны, погибшей еще до нашей эры. Так постепенно стало оживать перед нами это мертвое место. Я первый увидел брезентовую лодку, то есть, вернее, понял, что этот сплющенный блин, боком торчащий из размытой земли, — лодка, да еще поставленная на сани. В ней лежали два ружья, какая-то шкура, секстант и полевой бинокль — все заржавленное, заплесневелое, заросшее мхом. У гряды, защищающей лагерь с моря, мы нашли разную одежду, между прочим, расползшийся спальный мешок из оленьего меха. Очевидно, здесь была разбита палатка, потому что бревна плавника лежали под углом, образуя вместе со скалой закрытый четырехугольник. В этой «палатке» мы нашли корзину из-под провизии с лоскутом парусины вместо замка, несколько шерстяных чулок и обрывки белого с голубым одеяла. Мы нашли еще топор и удочку, то есть бечевку, на конце которой был привязан самодельный крючок из булавки. Часть вещей валялась около «палатки» — спиртовая лампочка, ложка, деревянный ящичек, в котором лежало много всякой всячины и, между прочим, несколько толстых, тоже самодельных парусных игл. На некоторых вещах еще можно было разобрать круглую печать: «Зверобойная шхуна Св. Мария» или надпись: «Св. Мария». Но этот лагерь совершенно пуст — ни живых, ни мертвых. Мы не надеялись найти живых, но не нашли и мертвых».

4. «…Конечно, очень трудно хотя бы приблизительно определить то место, где старый ненец наткнулся на сани. Но мне совершенно ясно, что, выступив из лагеря, капитан мог направиться только на Гольчиху. Уже два года как существовала станция на Диксоне, но, отправившись из Петербурга летом 1912 года, он не мог знать о ее существовании. Стало быть, он шел на Гольчиху».

5. «…Мы вернулись в лагерь после нескольких дней безуспешных поисков по направлению к Гольчихе. На этот раз мы подошли к нему с юго-востока, и холмы, которые казались нам однообразно-волнистыми, теперь предстали в другом, неожиданном виде. Это был один большой скат, переходящий в каменистую тундру и пересеченный глубокими ложбинами, как будто вырытыми человеческой рукой. Не глядя по сторонам, усталые и злые, мы шли по одной из этих ложбин, и никто сначала не обратил внимания на полуразвалившийся штабель плавника между двумя огромными валунами. Бревен было немного — штук шесть, но среди них одно отпиленное. Отпиленное! — это нас поразило. До сих пор мы считали, что лагерь был расположен между скалистой грядой и холмами. Но он мог быть перенесен, — и очень скоро мы убедились в этом.

«Трудно даже приблизительно перечислить все предметы, которые были найдены в этой ложбине. Мы нашли часы, охотничий нож, несколько лыжных палок, два одноствольных ружья системы Ремингтон, кожаную жилетку, тюбочку с какой-то мазью. Мы нашли полуистлевший мешок с фотопленками. И, наконец, в самой глубокой ложбине мы нашли палатку и под этой палаткой, на кромках которой еще лежали бревна, плавники и китовая кость, чтобы ее не сорвало бурей, под этой палаткой, которую пришлось вырубить из льда топорами, мы нашли того, кого искали…

Под палаткой мы нашли того, кого искали…

«Еще можно было догадаться, в каком положении он умер, откинув правую руку в сторону, вытянувшись и, кажется, прислушиваясь к чему-то. Он лежал ничком, и сумка, в которой мы нашли его прощальные письма, лежала у него под плечами. Без сомнения, он надеялся, что письма лучше сохранятся, прикрытые его телом…».

Глава четырнадцатая. Прощальные письма

I

Санкт-Петербург. Главное гидрографическое управление. Капитану первого ранга П. С. Соколову.

Дорогой мой Петр Сергеевич.