Два императора

«Брат мой! Когда я сам просил у вас мира, то я немного задумался над вашими предложениями. Теперь же я желаю во что бы то ни стало и как можно скорее заключить его. Я снова желаю вступить с вами в дружественные отношения… Я очень доволен и счастлив, что вы обитаете в моих дворцах».

— Я в столице Пруссии. Теперь король согласен на мои предложения. Он принуждён на это согласиться. Я победил её, — самодовольно сказал Наполеон, обращаясь к своим маршалам.

Глава V

Французская армия, в количестве ста пятидесяти тысяч, быстро приближалась к Висле. На равнинах древней Мазовии и восточной Пруссии русское храброе воинство, невзирая на все невыгодные обстоятельства, на превосходство неприятельских сил, на ошибки своих генералов и на недостаток продовольствия, целые шесть месяцев оспаривало победу у великого полководца, привыкшего одним ударом сокрушать царства.

Была глубокая ненастная осень. Русские чуть не тонули в непроходимых болотах Мазовии; на берегах рек Вкры и Нарева ждали встречи с Наполеоном. Князь Гарин, пожалованный в старшие адъютанты к генерал-фельдмаршалу графу Каменскому, лежал больной в сколоченном из досок бараке; его мучила лихорадка. Неизменный его денщик Михеев приготовлял для князя чай; он время от времени с сожалением и любовью посматривал на похудевшего князя.

— Ваше сиятельство! — тихо позвал Сергея вошедший в барак Николай Цыганов. Он, как ни в чём не бывало, выехал вместе с князем в действующую армию и служит под его начальством.

— Что? — повёртываясь к Николаю, спросил князь.

— Вас желает видеть какой-то молодой казак.

— Какой казак? Зачем? — удивился Гарин.

— Не могу знать-с, только убедительно просил меня доложить вашему сиятельству.

— Пусть войдёт, пусть.

В барак молодцевато вошёл молодой казак, почти мальчик, широкоплечий, с высокой грудью и с бледным продолговатым лицом; светло-русые волосы подстрижены в кружок; умные чёрные глаза с чёрными, густыми бровями составляли резкий контраст с матовою белизною лица; на казаке был синий суконный чекмень, перетянутый чёрным кушаком; на голове высокий кивер с красным верхом; на широких шароварах резко выделялся красный широкий лампас; на боку висела длинная казацкая сабля, а через плечо на ремне — толстая нагайка.

Князь Гарин встал и с удивлением стал смотреть на вошедшего казака; во всей его фигуре видно было что-то нежное, не мужское.

— Чем могу служить? — ласково спросил князь.

— Вы, князь, состоите адъютантом у главнокомандующего графа Каменского, — тонким, несколько робким голосом заговорил казак.

— Да, что же вам нужно?

— Я хочу, князь, испросить дозволения у главнокомандующего участвовать в действующей армии; прошу, чтобы меня приписали к какому-нибудь полку.

— Вы, вы хотите участвовать в сражении? — ещё более удивился князь Сергей.

— Да, ваше сиятельство. — Казак смутился и покраснел.

— Но ведь вы почти мальчик.

— Мне, князь, двадцать три года.

— Извините, я не знал; на взгляд вы совершенный мальчик. Вы дворянин?

— Да, князь.

— Ваше имя и фамилия?

— Александр Дуров, — смело ответил казак.

— Генерал-фельдмаршал ещё не приезжал, но мы ждём его с часу на час, и как только приедет, я доложу об вас. А вы оставьте мне ваши документы.

— У меня их нет, князь.

— Как нет? — Гарин с недоумением посмотрел на Дурова.

— Надо вам сказать, князь, я… я тайком уехал от отца, он запрещал мне вступать в ряды действующей армии.

— Всё это довольно странно.

— Верьте мне, князь, я говорю правду.

— Скажите, что заставляет вас покинуть отца и поступить в армию? Неужели погоня за славою! Прослыть героем? — спрашивал князь Сергей молоденького казака.

— Нет, князь, нет…

— Что же? Скажите.

— Это моя тайна.

— А! Ну, это другое дело. Вот что, молодой храбрец, я могу для вас сделать: я попрошу ротмистра Зарницкого, он возьмёт вас в свой эскадрон.

— О, я так буду вам благодарен, князь!

— Зайдите ко мне часа через два, я устрою вас.

— Слушаюсь, ваше сиятельство.

По-военному отдав честь князю, казак-мальчик вышел из барака.

Спустя часа два он опять пришёл к Гарину.

— Пойдёмте, я сведу вас к ротмистру, — сказал князь Дурову.

Они вышли из барака, казака дожидался сильный, красивый черкесский конь.

— Это ваша лошадь? — спросил с удивлением у Дурова князь.

— Да, это мой неразлучный Алкид.

— Хороший конь, породистый.

— Знаете ли, князь, я пятилетним мальчуганом скакал по родным полям и лугам на этом коне.

— И вам позволяли?

— Я без позволения, тихонько. Бывало, у нас ещё спят, а я уже на коне, в одной рубашонке, — самодовольно рассказывал молодой казак.

— Удивляюсь! Лошадь горячая; обуздать её нужна сильная, опытная рука.

— Мой Алкид, кроме меня, никого не слушает. Алкид, иди за мной!

Красивая лошадь посмотрела своими умными глазами на казака и пошла за ним.