Два года каникул

— Итак, ты хочешь? — спросил он, не кончая мысли, которую за него докончил Бриан, отвечая ему шепотом:

— Да, я хочу принести еще больше пользы, чтобы искупить твою вину.

— Благодарю, брат, — ответил Жак, — и не жалей меня.

Снова потянулись длинные зимние дни с их однообразием.

Еще до наступления сильных морозов, когда нельзя было совершать экскурсии в бухту, Бриан решил заменить флаг на сигнальной мачте холма Окленда. Флаг ветром разорвало в клочья. Надо было заменить его предметом, который бы мог выдержать даже зимнюю вьюгу. По совету Бриана, Бакстер сделал нечто вроде шара, сплетенного из гибких камышей; этот шар мог сохраниться, так как ветер насквозь проникал через него.

Окончив эту работу 17 июня, они предприняли последнюю экскурсию в бухту, и Бриан заменил флаг Соединенного королевства этим новым сигналом, который был виден за несколько миль.

Наступали холода, Бриан приказал вытащить ялик на берег и накрыть его толстым брезентом. Бакстер и Уилкокс расставили силки близ сарая, вырыли новые ямы на опушке леса и натянули сети вдоль левого берега Зеландской реки.

В свободное время Донифан с двумя или тремя из своих товарищей отправлялись на ходулях на южные болота, откуда они никогда не возвращались с пустыми руками, сберегая по-прежнему патроны, потому что Бриан относительно боевых запасов был таким же скупым, как и Гордон.

В первых числах июля река начала замерзать. Течением льдины относило вниз к Френ-дену, и вскоре вследствие скопления льда на поверхности образовалась ледяная кора. А так как мороз увеличивался и стоградусный термометр падал до 12o ниже нуля, то озеро скоро замерзло. Ветер подул на юго-восток, небо прояснилось, и температура упала до 20o ниже точки замерзания.

Программа зимней жизни была та же, что и в прошлом году, и Бриан следил за ее исполнением, не превышая своей власти. Ему охотно повиновались, причем Гордон первым подавал пример послушания и этим много помогал. Даже Донифан со своими приверженцами не выказывал неповиновения. Они ежедневно расставляли силки, западни и сети, но продолжали держаться в стороне, тихо разговаривая между собой, лишь изредка принимая участие в разговорах за столом или по вечерам. Никто не знал, что они замышляли, но их ни в чем нельзя было упрекнуть, и Бриану не приходилось вмешиваться. Он старался быть справедливым ко всем, часто исполняя самые трудные и тяжелые работы, не избавляя своего брата, который не уступал ему в усердии. Гордон даже заметил, что характер Жака начал меняться, а Моко радовался, видя, что после объяснения с Брианом Жак стал чаще разговаривать и играть с товарищами. Долгие часы, которые благодаря холоду они должны были проводить в пещере, проходили в занятиях. Дженкинс, Айверсон, Доль и Костар сделали видимые успехи; обучая их, старшие сами приобретали познания. По вечерам читали вслух книги о путешествиях, которым Сервис, конечно, предпочел бы рассказы о робинзонах. Иногда Гарнетт играл на аккордеоне одну из избитых мелодий, другие пели хором какие-нибудь детские песенки, и по окончании концерта все шли спать.

Бриан не мог отрешиться от мысли вернуться в Новую Зеландию. В этом он расходился с Гордоном, который только и думал о том, как бы устроить колонию на острове Черман. Правлению Бриана суждено было ознаменоваться попытками вернуться на родину. Он все время помнил о том белом пятне, которое видел в бухте Обмана. «Может быть, это земля, — думал он, — в таком случае нельзя ли построить лодку и добраться до нее?» Но когда он говорил об этом с Бакстером, то тот только качал головой, прекрасно понимая, что такая работа была им не по силам.

— Как жаль, что мы дети, — повторял Бриан, — и как бы хорошо было, если бы мы были взрослыми.

Это было для него самым большим горем.

Зимние ночи не обходились без тревоги. Фаин начинал тревожно лаять, когда хищные звери, преимущественно шакалы, бродили вокруг сарая. Тогда Донифан и другие, кидая горящие головни в этих зверей, обращали их в бегство.

Два или три раза в окрестностях показывались ягуары и кугуары, не подходившие так близко, как шакалы. Их встречали ружейными выстрелами, но так как они были далеко, то ни одного из них не удалось убить. В общем, охранять загон было трудно. 24 июля Моко наконец представился случай снова проявить свое кулинарное искусство в приготовлении дичи, которой все полакомились.

Уилкокс и Бакстер, охотно ему помогавшие, устраивали западни не только для пернатых или грызунов, но и для крупной дичи, для чего сгибали молодые деревца и таким образом устроили настоящие силки с затяжной петлей. Эти западни ставятся обыкновенно в лесу там, где проходят косули. В ночь на 24 июля в один из таких силков попался великолепный фламинго и, несмотря на все свои усилия, не мог выпутаться из затяжных петель. На другой день, когда Уилкокс обходил силки, птица уже была удушена петлей. Фламинго ощипали, выпотрошили и, начинив ароматическими травами, зажарили. Все нашли его мясо вкусным. Кроме большого куска мяса каждый из мальчиков получил по кусочку языка.