Два домовых дома

– Не крич-чи, мальч-чик, не крич-чи, никто не помож-жет…

Егор было подумал, а что бы сделал на его месте капитан Флинт или даже сам Джек Воробей, но потом поскользнулся и упал, испачкав пижаму зелёной травой, а белое чудовище с рыбьими глазами ещё быстрее потащило его вниз, к воде. Оно хрипло хихикало, шипя и свистя, но вдруг на его белую лапу, удерживающую ногу мальчика, резко встала чья-то нога в причудливом кожаном сапоге.

– А-а-а-у-у-у! – взвыло чудовище, разжимая белые пальцы. – Ч-что ты делаеш-ш-шь, Сунь Укун?! Зач-чем ты наступил мне на руку?! Мне ж-же больно!

– Этого мальчика нельзя есть, Ша Сэнь, – строго сказал Царь Обезьян, за шиворот поднимая Егора с земли. Он встряхнул его, как мешок, отряхивая от налипшей земли и травы, и вежливо поставил на ноги.

– Как нельз-зя?! Поч-чему?! Я х-хоч-чу! – возмутился рыбий глаз и снова потянулся к ноге мальчика мохнатой лапой.

Тем не менее Сунь Укун опять наступил на неё и, дождавшись, когда очередной вопль чудовища утихнет, ответил:

– Потому, что это Егор Ка, ученик мастера Гав Рила, могущественного Северного Духа Дома, который пришёл помочь нам провести Великие игры.

– Ну и ч-что?! Подумаеш-шь, уч-ченик! Мастер Гав Рил воз-зьмёт себе другого уч-ченика! А этого я утащ-щу и съем!

– Ты глуп, как неокученный бамбук, Ша Сэнь! – рыкнул Сунь Укун, убирая ногу. – Вспомни-ка, на что способны наши духи дома! Вспомни, как дух северного угла кухни скрутил тебя в бараний рог и выбросил через дымоход!

Он напирал грудью на вставшее в полный рост белое чудовище, заставляя его отступать к воде.

– Вспомни, как дух ворот заточил тебя в колодец, который крестьяне засыпали камнями и землёй! Даже малолетние дети и немощные старики не побоялись бросить в этот колодец по камню! – Царь Обезьян схватил чудовище за мохнатое белое ухо, впиваясь в него когтями. – Сколько лет ты провёл в нём? Сколько, а?!

– Ш-шесть лет, ш-шесть месяцев и ещ-щё ш-шесть дней! – прошипело чудовище, покорно опускаясь на колени перед Сунь Укуном.

– Шесть лет, шесть месяцев и ещё шесть дней, – удовлетворённо повторил Сунь Укун. – И это сотворил с тобой, Ша Сэнь, всего лишь дух ворот. Так знаешь ли ты, что мастер Гав Рил не дух каких-нибудь там ворот, не дух кухни и не дух крыши, а великий Дух Дома! Он один владеет всем домом, всей его энергией, воздушными потоками, скрипом половиц, силой очага и шумом воды! Представляешь ли ты, глупый Ша Сэнь, что может сделать с тобой такой могущественный дух?

– Нет, не…

– Я тоже не представляю, – сказал Сунь Укун, разжимая кулак и ногой толкая рыбий глаз в воду. – И даже не хочу представлять…

Когда белое чудовище с громким бульканьем плюхнулось в озеро, Царь Обезьян обернулся и отвесил небольшой поклон Егору.

– Прости нашего недалёкого друга, Егор Ка. Много лет он провёл в заточении в песках пустыни, поэтому одичал и забыл о вежливости и гостеприимстве. Надеюсь, твоя нога не пострадала. Вот твой тапок. – Он указал длинным пальцем на тапочку с корабликом, валяющуюся в траве, однако не поднял её, показывая, что Егор сам должен позаботиться о своей обуви. – Извини же и ты, мастер Гав Рил, – обратился он к Гаврюше, стоящему позади Егора, – за обиду, нанесённую тебе и твоему ученику. Ша Сэнь поплатился за это своим ухом, однако если тебе мало этого, накажи его таким способом, который угоден тебе, но только не лишай его жизни.

– Энтот Шан Сон вообще чё за чудо-юдо болотное?! – изумлённо спросил домовой, почёсывая в затылке.

– Моё имя Ша Сэнь, мастер Гав Рил, могуч-чий Дух Дома. – Из воды вышел стройный юноша в белых одеждах, поклонился и выплюнул жёваный листик кувшинки.

Кожа его рук и лица кое-где была покрыта белой чешуёй, одно треугольное белое ухо задорно торчало вверх, как у овчарки, а второе безвольно повисло вниз, распухнув и покраснев. Стеклянные глаза казались по-рыбьи тусклыми, но широкий тонкий рот улыбался.

– Небесный конь и Дракон, бывш-ший Великий принц и Генерал Неба. Я случ-чайно огорч-чил и разгневал Нефритового императора тем, ч-что разбил его ноч-чной горш-шок, и все узнали, ч-что император наполняет его вовсе не благоухающ-щей розовой водой. З-за это меня превратили в того, кто я есть сейч-час, – в ч-чудовищ-ще. Воистину, нигде так не нуж-жно ч-чувство юмора, как при разговоре с дураком, по этой прич-чине посмейтесь над моей глупостью и позвольте мне на своей спине доставить вас и ваш-шего благородного уч-ченика туда, куда вы направляетесь.

Ша Сэнь наклонился до земли, свернулся клубком, а развернулся мохнатым белым драконом без крыльев, с лошадиными ногами и пушистым хвостом, кольцом завернутым вверх, как у охотничьей лайки.

– Ну энто… ладно. Давай, поехали. Только смотри, на Егорку моего больше не облизывайся!

– В каком смысле? – Мохнатый дракон округлил и без того круглые глаза.

– А я-то почём знаю, в каком смысле ты на него облизывался, морда рыбья?! Ни в каком смысле не сметь облизываться! Неча слюни пускать! Чё ж, Великий Сунь Укун, поехали, что ль?

– Поехали, уваж-жаемые? – спросил Ша Сэнь, повернув голову к Царю Обезьян. – А куда вы, кстати, путь держ-жите?