Два дня

Факт первый: со слов Элис Брэмсон, Томас Хьюстон не выступал в Университете Цинциннати со времен публикации своего второго романа. Элис бы очень хотелось, чтобы он приезжал к ним регулярно; ей нравилось его творчество. И у нее сохранились приятные воспоминания о его последнем визите. Но в тот четверг он не выступал в Цинциннати – это абсолютно точно, иначе она бы непременно пошла его послушать, захватив с собой его последний роман в надежде на автограф.

Факт второй: в каждый из девяти четвергов, предшествовавших гибели его семьи, Томас Хьюстон снимал деньги в банкомате, расположенном примерно в двенадцати милях от его дома. Но не с их совместных с Клэр счетов, а с его персонального банковского счета. Практически всегда Хьюстон снимал по восемьдесят долларов в течение двадцати минут после половины восьмого вечера. И только один раз он снял триста долларов (максимальный лимит в день). Эта операция была произведена утром, в 06:42, за два четверга до гибели его жены и детей. И накануне того дня, в среду вечером, а точнее в 16:16, Хьюстон тоже снял со своей карточки триста долларов.

На основании этой информации Демарко смог сделать два предположения. Первое: суммы в восемьдесят долларов Хьюстон снимал каждую неделю для покрытия расходов на стрип-клуб (оплаты за вход, напитки и разговоры с Аннабел в VIP-комнате). А вот шестьсот долларов (два раза по триста) пошли на что-то другое.

Второй вывод: Бонни ему лгала!

Демарко просмотрел свои записи в блокноте. «На что они с Хьюстоном могли потратить шестьсот баксов в тот четверг? Или в пятницу? А может, за два дня?» После звонка в секретариат факультета английского языка и литературы сержант уже знал, что Хьюстон попросил в тот четверг выходной, но появился в колледже в пятницу и пробыл в своем кабинете с часу до трех дня, а потом резко засобирался и уехал домой, чтобы успеть на игру в баскетбол с Томми.

Судя по всему, жизнь писателя выбилась из своего традиционного уклада где-то в половине седьмого утра в четверг и вернулась в привычное русло после полудня в пятницу – отклонения от нормы на целых тридцать часов!

«Кто, кроме Бонни, мог быть тому причиной? – задумался Демарко. – Не Дэнни точно. И не Нейтан. Может быть, Моби, брат Бонни»? Сержант понимал: если он пообщается с Моби, об их разговоре вскоре узнает и Бонни. «А что, если в деле замешан Текс? Но кто он и что собой представляет?» Ни его фамилии, ни последнего места жительства Демарко не знал. Он знал только о его связи с Бонни, и то со слов Дэнни.

«Пожалуй, нужно выпить еще кофейку», – решил сержант. Но не успел он наполнить кружку и наполовину, как в голову пришла одна мысль. С кофейником в руке он ворвался в кабинет Боуэна:

– Я собираюсь привлечь Кармайкла и Моргана – поработать немного сегодня вечером сверхурочно.

– Что за работа? – спросил Боуэн.

– Сиськи и задницы.

– Ты хочешь увидеть их задницы?

– Оставь свои фантазии при себе, – буркнул Демарко и добавил: – Они должны быть в штатском. Я хочу, чтобы они понаблюдали за работниками и посетителями «Уисперса» внутри, пока я буду наблюдать за ним снаружи.

– Думаешь, Хьюстон может там появиться?

– Нет. Но женщина – владелица этого заведения – что-то скрывает о своих отношениях с Хьюстоном. Подозреваю, что они более тесные, чем она утверждает. И там есть еще один сомнительный персонаж, не мешало бы и его проверить.

– Это точно не просто предлог, чтобы еще раз полюбоваться на голых девиц?

– Для этого я плачу за кабельный канал «Шоутайм». А ты, будь добр, дай нам разрешение на работу сверхурочно и выпиши денег. Договорились?

– Денег на что? Дай догадаюсь. Вы трое собираетесь заказать танцы на коленях, так?

– Плата за вход в этот клуб – пятнадцать баксов. Если ребята не сядут возле сцены, им не нужно будет давать на чай танцовщицам. Более того, я хочу, чтобы они выбрали такой столик, откуда просматривается все помещение. Но парни же не будут сидеть просто так. Это может вызвать подозрения. Так что им придется заказать пиво или какие-нибудь напитки для девушек. Это сто баксов максимум. Не артачься и выдай нам бабок из кассы на мелкие расходы.

– Три патрульных и каждому на мелкие расходы и по четыре часа сверхурочных?

– Лучше, чтобы делом занялось ведомство шерифа и комиссия по азартным играм?

Боуэн с шумом вздохнул.

– Есть соображения о том, что у него сейчас в голове?

– У Хьюстона? Боль, печаль, гнев, убийственная ярость.

– У тебя есть уже версия, так?

– У меня всегда есть версии.

– Не поделишься со мной?

– E = mc²[12]

Боуэн застыл без движения, пристально глядя в лицо Демарко.

– Что смотришь? Революционная версия… Наконец-то люди осознают, какой я гений.

Кивнув на кофейник в руке Демарко, Боуэн спросил:

– Ты уже пьешь прямо из чайника?

– Я принес его тебе, козел. Подлить тебе кофе или нет?

Боуэн подвинул на столе пустую чашку.

– Меня начинает раздражать твое несоблюдение субординации, Рай. Отныне я буду обращаться к тебе не иначе как сержант Козел.

Демарко подлил в чашку начальника кофе:

– Ради мира, любви и гармонии, сэр, я пойду на все.

* * *